— Да, тут он тебя уел, Росситер, — осклабился Расти.
— Черта с два. Летел-то самолет, а не коровы.
— А что же делали коровы? — горячился Дикий Джек. — Ведь они были не на земле. Самолет летел. Коровы были на самолете. Коровы летели.
Закончив свою речь, он улыбнулся во весь рот, уверенный в том, что его логика непобедима. Потом поглядел на Расти и нахмурился.
— Кто вы?
— Это Расти Уокер, новый работник. Только что подписал договор. — Иден взяла в руки поводья. — А это наш повар. Все зовут его Дикий Джек.
— Привет. — Расти коснулся шляпы, отдавая ему салют.
Повар хрюкнул, стараясь самым правдоподобным образом сымитировать реакцию дикого индейца, и занялся изучением густо присыпанного веснушками лица Расти.
— Твое индейское имя должно быть Многопятнистый, — заметил он.
— Но у меня нет индейского имени, — возразил Расти, отвечая повару столь же пристальным взглядом и скептически поднимая брови, после того как отдал должное представшему перед ним зрелищу.
— Теперь оно у тебя есть, — объявил повар. Внезапно с хмурым видом он обернулся к Иден: — Привезли припасы?
— Они на вьючной лошади.
Повар тут же подскочил к лошади и, обращаясь к ней на каком-то птичьем языке, взял ее под уздцы. Лошадь с явной неохотой двинулась вперед. Повар подвел кобылу к Иден, остановил ее и, похлопывая рукой по тюку, спросил:
— Вы привезли ванильный экстракт? — Он бросил на нее быстрый проницательный взгляд. — У нас мало осталось.
Иден улыбнулась:
— Не волнуйся. Теперь у тебя его много.
— Это чертовски славная вещь, — объявил Джек, одарив при этом всех присутствующих одним из самых многозначительных взглядов, на которые он только был способен. Затем он внимательно посмотрел на Иден: — Ты выглядишь иначе, чем прежде.
— Хочешь сказать, что выгляжу усталой?
— Не усталой, а другой. Тебя не было так долго. И ты изменилась.
Иден бросила на повара сердитый взгляд, потом перевела его на Киннкэйда.
— С твоими глазами творится что-то неладное, старина. — Иден повернулась и направилась к фургону, ведя в поводу лошадь.
— У меня глаза как у орла, — объявил повар. — Смотрят далеко. Видят много. — Он заковылял вслед за Иден, таща за собой вьючную лошадь. — Эти глаза видели пыль от копыт твоего коня, когда ты была еще по ту сторону долины.
— Хватит! — перебила Иден. — Забери припасы и распакуй их.
— Никакого уважения к старшим. Это просто стыд и позор. — По обыкновению ворча, повар удалился.
Винс последовал за ним.
— Нет ли у тебя этого горького черного отвара, который ты называешь кофе? Я бы выпил немного…
Проводив глазами старика, Киннкэйд подошел к Иден.
— Ты знаешь, что он пьет этот ванильный экстракт?
— У нас никогда еще не было непьющего повара. По крайней мере, прикладываясь к ванильному экстракту, Джек может готовить. Но если у него не будет этого пойла, он перейдет на виски и запоя не миновать.
Подъехал Боб Уотерс.
— Где вы были? — спросил он. — Мы все гадали, что с вами стряслось. Я и понятия не имел, что вы вместе с Киннкэйдом и Винсом. И почему вы так задержались?
— Виновата, но не было возможности послать вам весточку. Кстати, я наняла нового работника. Его зовут Расти Уокер.
Услышав свое имя, Расти подошел к Иден.
— Это мой главный ковбой Боб Уотерс, — сказала она. — Вы будете работать с ним.
— Расти знает, как обстоят дела с Де Пардом? — спросил Боб.
Иден кивнула:
— Прежде чем снова прыгнуть в седла, следует выпить немного кофе. Ты тоже можешь к нам присоединиться и просветить нас насчет тех территорий, которые мы еще не осматривали. Я поеду вместе с вами. Нам надо кое-что осмотреть и проверить.
Теперь Иден снова стала Боссом с большой буквы. И вся во власти забот и дел — отметил про себя Киннкэйд. И это та самая женщина, которая каталась с ним на карусели, слизывала сладкую пудру от сахарной ваты со своих пальцев, восхищаясь утками, так страстно предавалась любви… Теперь она снова замкнулась в себе.
Меньше чем через тридцать минут они уже сидели в седлах и обшаривали окрестные холмы в поисках скота. Исконный и неизменный порядок их жизни восстановился.
Их поднимали с постели, когда небо было еще черно; они шли к фургону, чтобы быстро умыться. Мужчины брились, если у них хватало на это сил, и выпивали по первой, столь важной для них чашке кофе.
