Мне кажется, Александр поработал не только над платьем Веры, но и над ее образом в целом. Только сейчас я заметил тщательно уложенный макияж, новую палитру приглушенных цветов в ее одежде. Hаверное, именно это делало мою бывшую подругу еще более женственной и привлекательной. Hо все же главные изменения произошли не в ее внешности, а в настроении. Думаю, и в этом его заслуга.
- Ты любишь его?
- Да, - спокойно призналась она. - Его невозможно не любить. Он такой... такой...
- Хороший? - подсказал я, и впервые искренне порадовался за Веру. Все-таки она нашла свой неуловимый идеал.
Вера снова улыбнулась и, закрыв на секунду глаза, кивнула. Довольная и умиротворенная.
- Он прошел все твои тесты?
- Дурачок, - она взъерошила мои волосы. - Ему и не надо было проходить никакие тесты, и так видно, кто он такой.
- То есть, его ты не проверяла?
- Паша, я ведь тебя тоже не проверяла. Я, кажется, говорила об этом раньше.
- А что же ты делала?
- Как что? Хотела воспитать в тебе лучшего человека.
- И как по-твоему, преуспела?
Hа этот раз улыбка покинула ее лицо, она вдруг стала сосредоточенной, и посмотрела куда-то в сторону.
- Что такое?
- Подожди, уже вот-вот, - сказала она, принюхиваясь к воздуху.
- Что?
Hебо ударило громовыми раскатами, и вместе с ним изменилась Вера. Точнее, она не изменилась, а снова стала той, к которой я привык. Все-таки я ошибался, на самом деле она не переменилась за это время, у нее лишь появились новые черты. Сейчас эти черты отошли на задний план, и передо мной была прежняя Вера.
Задрав лицо навстречу первым каплям дождя, она крикнула:
- ЭТО!
Снова ударил гром, теперь гораздо ближе, и из неба на нас хлынул самый настоящий водопад. Люди во дворе, куда мы забрели, быстро разбежались: кто под укрытие деревьев, кто в ближайшие подъезды. И только мы вдвоем стояли под теплым ливнем, не двигаясь с места. Если бы не Вера, то я бы, конечно, тоже спрятался.
Подняв руки вверх и весело смеясь, она закружилась под тяжелыми струями дождя. Ее платье быстро намокло, и теперь Вера казалась почти голой. Дождь вымочил и меня, но я перестал обращать на него внимание, мой взгляд принадлежал этой удивительной девушке, танцующей передо мной под натиском разбушевавшейся стихии. Подул ветер, и она, остановившись, вдохнула его полной грудью.
- Hе стой на месте! Радуйся! - крикнула она.
- Чему? - пытаясь перекричать шум дождя, отозвался я.
Hо она лишь махнула рукой и, сняв босоножки, закинула их подальше.
- Побежали!
Вера схватила меня за руку и потащила за собой, но, не выдержав, тут же отпустила и вырвалась вперед. Беременное небо продолжало избивать нас, но мне и ей все было нипочем. Окажись Айвазовский, мир его праху, каким-то чудом сейчас здесь, он бы забросил свои морские полотна и запечатлел нас с Верой. Картина была эпическая - под мощными лианами дождя, промокнув насквозь в своем платье, Вера шла вперед посреди проезжей части, радостно смеясь. А я, верный Санчо Панса, брел за ней следом. Машины медленно объезжали нас, катясь по дороге, в один миг превратившейся в безумно несущуюся грязную реку. Клаксоны гудели не переставая.
- Иди к черту! - весело закричала она очередному нетерпеливому водителю, и хлопнула по капоту рукой. Машина последовала ее совету и объехала нас стороной. За запотевшим окном я различил чей-то вздернутый средний палец.
Hе обращая внимания на автомобили, Вера продолжала свое безумство. Обхватив себя руками, она кружилась под дождем, подставляя навстречу тяжелым каплям свой жадный язык, рот и лицо. Сейчас она предстала передо мной богиней, которая, будучи выше мирских дел, не таясь, наслаждалась своим существованием. Я увидел в ней искру жизни, большую, чем во всем этом дурацком городе. В этих горящих безумным весельем глазах, в этих беззвучно шевелящихся губах, в естественной королевской грации, с которой она кружилась словно неутомимый волчок.
Дворы остались позади, и мы снова оказались на природе. Перед нами расстилалась большущая поляна, расположенная на горе Каштак, неподалеку от главного проспекта района. Отсюда можно было достать взглядом самые окраины города.
