— Ты скажешь, что случилось, или нет? — спросила Мишель, когда он вышел из душевой.
Кемп молча сдёрнул с вешалки полотенце и принялся резко растирать мускулистое тело, безразлично разглядывая подругу.
Бывшую подругу.
Очередной этап уходит в прошлое, и Мишель уходит вместе с ним. Прощания, сопровождаемые бурным выяснением отношений, рыцарь не терпел, обычно уходил по-английски, но сейчас не получилось, и он с тоской понял, что придётся расставаться по-настоящему. А подходящих слов, как назло, не находилось, и Кемп как мог оттягивал начало разговора.
— Лео, ты меня пугаешь. — Она знала только это его имя: Лео Кац, удачливый брокер из лондонского Сити.
— Я получил… пренеприятное известие.
— От кого?
— Увы…
Он остановился у шкафа и принялся быстро натягивать одежду: трусы, носки, рубашка, брюки, свитер под горло, пиджак с кожаными нашлёпками на локтях — с одной стороны, набор достаточно неброский, лишнего внимания не привлекающий, а с другой — все вещи от лучших модельеров, из последних коллекций, можно пройти фейс-контроль на входе в самые элитные заведения, охрана там на такие нюансы хорошо натаскана.
— От кого известие?
— От Гоголя, — «тяжело» вздохнул Кемп, аккуратно расчёсывая перед зеркалом волосы. И уточнил: — Ты его не знаешь.
— Твой друг?
— Мой адвокат.
— Что стряслось?
Де Шу снова вздохнул…
Всё-таки это были не самые плохие месяцы в его жизни: Мишель красива и умеет доставить удовольствие, недостаточно образована, конечно, но с этим можно примириться. Контракты приносили приличный доход. Путешествия на яхте оказались достаточно увлекательными и романтичными, особенно по Средиземью, но… но всё когда-нибудь заканчивается. Видимо, в Ордене сообразили, что «паршивая овца» слишком хорошо устроилась, и решили подпортить Кемпу жизнь. Намекнули, что нужно в очередной раз внести плату за упрямство, и не оставят его в покое до тех пор, пока он не сменит личину.
Но как всё это объяснить Мишель?
Да никак. Любые его ответы вызовут множество новых вопросов, и отвечать на них нет ни времени, ни возможности. К тому же, когда до Мишель доберутся — а до неё несомненно доберутся, — чем меньше она будет знать, тем для неё же лучше.
— Гоголь сказал, что в Питер приехал Паустовский, а мне необходимо обязательно с ним встретиться. Иначе Тютчев обидится.
— Ночью?
— Утром он улетает. Спи, дорогая, я приеду до завтрака.
— Правда? — В голосе Мишель недоверие смешивалось со злостью.
Так уж сложилось, что у неё имелся крайне негативный опыт расставаний. Её прежний друг, богатый яхтсмен-плейбой, оставил Мишель прямо в марине Амстердама, вытолкал с сумкой на берег, и если бы не Кемп, с которым она встретилась буквально на соседнем пирсе, пришлось бы женщине возвращаться в ненавистный провинциальный Лион, на радость тамошним сплетницам, обожающим перемывать косточки «гулящей Ми». Но тогда всё было понятно: проклятый богач подцепил новую подругу, а что происходит сейчас, Мишель решительно не понимала. Её бросают? Или всё, что говорит Лео, — правда? Что происходит? Может, и в самом деле какие-то проблемы? В этой дикой холодной стране проблемы размножаются, словно амёбы, делением. И вдруг без встречи с загадочным Паустовским Лео перестанет зарабатывать так хорошо, чтобы содержать и яхту, и подругу.
— Теперь помолчи, — произнёс Кемп сухо. — Мне надо позвонить.
Она кивнула, но сосредоточилась, пытаясь понять, что говорит на незнакомом языке любовник, уловила одно слово:
— Такси? Ты куда-то едешь?
На самом деле слово «такси» прозвучало в обратном смысле — де Шу сообщил собеседнику, что должен исчезнуть с яхты незаметно и бесследно, посему воспользоваться данным видом транспорта никак не сможет, — но объяснять эти нюансы бывшей подруге рыцарь не собирался.
— Ты думала, я отправлюсь к Пришвину пешком?
— К Паустовскому, — глухо напомнила Мишель.
— Сначала к Пришвину, потом к Паустовскому, — молниеносно поправился Кемп. — А ты ложись и спи. Утром я приготовлю тебе завтрак.
Рыцарь ободряюще улыбнулся, даже чмокнул женщину в щёку, затем достал из-под кровати старинный футляр для альта, раскрыл его на столике и бережно уложил в углубление Меч.
