Неужели опять? С замиранием сердца я ответил:
— Да.
Но лифтер не был очередным хамом. Просто он оказался весьма и весьма словоохотливым человеком, суровым и грубоватым на вид, довольно тощим и немного сутулым.
— Мистер Грирсон много о вас говорил, — сообщил он мне. — Мы с ним, бывало, перекидывались в картишки, когда у меня заканчивалась смена. А иногда он читал мне газетные заметки про вас.
— Неужели?
— Да, сэр, — отвечал лифтер. — Он был моим любимым жильцом. Никогда не задирал нос, не то что большинство здешних квартиросъемщиков. И долги отдавал честно. Если проигрывал, тотчас выписывал чек.
— А много ли он проигрывал? — спросил я, гадая, не пощипывал ли этот сморчок моего дядьку. Так, по мелочи. А вдруг?
Но лифтер ответил:
— Нет, сэр, он почти всегда оставался в выигрыше. Вот уж кому везло так везло.
Неужто в его голосе промелькнули досадливые нотки? Не знаю. Прежде чем я успел сказать еще что-нибудь, лифт остановился, дверцы открылись, и лифтер показал налево.
— Вон туда, сэр. Квартира четырнадцать В. На самом-то деле это тринадцатый этаж, но люди в большинстве своем суеверны. Вот почему его называют четырнадцатым.
— Весьма любопытно, — сказал я, выходя из лифта.
— И тем не менее, он остается тринадцатым, верно? — продолжал лифтер.
— Если выйти на улицу и посчитать окна, сразу видно, что тут тринадцатый этаж, правильно?
— Надо полагать, так и есть, — ответил я.
— Еще бы, — отозвался лифтер и, покачав головой, добавил: — Богатеи.
После чего закрыл дверцы и уехал.
Чтобы попасть в квартиру дяди Мэтта, надо было открыть два замка, и мне пригодились оба ключа. Внутри стоял тяжелый нежилой дух. По мере того, как я включал светильники, квартира представала передо мной частями, подобно заброшенной съемочной площадке.
Убранство совершенно не вязалось с характером моего дядюшки Мэтта, каким я представлял его себе на основе изустных рассказов и преданий о старике. Владельцы здания наверняка нанимали художника по интерьеру, который и спланировал, и обставил эту квартиру в согласии с собственными вкусом и разумением. Более чем вероятно, что мой дядя Мэтт предпочел взвалить эту заботу на чужие плечи, ибо едва ли его волновало, как выглядит жилище, лишь бы от убранства явственно попахивало деньгами.
Комнаты все не кончались. Гостиная была длинная, широкая, двухуровневая, с множеством длинных узких кушеток вдоль стен и длинных узких абстракционистских полотен на стенах, с громадными окнами в торце, из которых сейчас, когда шторы были раздвинуты, открывался дивный вид на весь Центральный парк. Шествуя вдоль изогнутых витых чугунных перил, вы удалялись от всего этого великолепия и попадали в небольшую строгую столовую, убранную темно-багровой тканью и обставленную тяжелой древней мебелью. Маленькая, но оснащенная всем необходимым белая сверкающая кухня примыкала к столовой и была отделена от нее дверью с окошком для подачи блюд.
По другую сторону от столовой располагалась игровая комната с бильярдным столом и столиком для покера, на котором стояли розетки с фишками и стеклянные держатели. Дальше — две вычурные спальни с громадными кроватями под пологами и с окнами на Центральный парк. Каждая спальня была снабжена ванной комнатой в помпейском стиле; в одной из них дядька устроил себе сауну. За второй спальней размещались личные покои, или кабинет, с письменным столом и встроенными стеллажами, набитыми книгами, которых, я уверен, никто никогда не читал. А с другой стороны к кабинету примыкала тесная простенькая спальня с ванной. Наверняка комната прислуги.
Дядя Мэтт неплохо позаботился о себе и прожил последние годы вольготно.
Я бродил по комнатам, толком не зная, что именно мне искать и как расценивать возможные находки. Если я рассчитывал увидеть отпечаток личности дяди Мэтта, ощутить его ауру, едва ли мне это удалось. Господствующей личностью в этой квартире была личность художника по интерьеру.
А еще мне, наверное, хотелось окинуть взором место убийства.
Это была игровая комната. Судя по тексту и фотографии в «Дейли-ньюс», дядю Мэтта нашли лежащим ничком именно здесь, между бильярдным столом и карточным столиком. Шла партия в бильярд, на столе не хватало всего одного шара, и полиция предполагала, что дядю ударили, когда он был поглощен игрой с самим собой.
