— Может лучше выстрелить около них. Давайте не будем убивать никого без нужды. При других обстоятельствах они запросто могут оказаться неплохими людьми.
Ни Разу нерешительно поднял бровь: — Считаешь?
Утроба так не считал, но у него не было желания отягощать свою совесть ещё больше. Она и так еле-еле держалась на плаву. — Просто пригласи их на небольшой танец, и всё.
Чудесная прижала руку к груди. — Мне так жаль, что я это пропущу. Никто не пляшет лучше, чем наш Ни Разу, когда музыка заладится.
Ни Разу усмехнулся ей: — Не переживай, моя сладость, я станцую для тебя позже.
— Обещанья, обещанья.
— Да, да. — Утроба заткнул обоих очередным взмахом. — Ты сможешь развеселить всех нас когда мы покончим с этим дурацким заданием, если я всё ещё буду дышать.
— Может мы заставим рассмеяться и тебя, а, Вирран?
Человек из долин сидел скрестив ноги с мечом на коленях. — Может.
— У нас ведь маленький тесный отряд, нам нравятся радостные, дружелюбные создания.
Глаза Виррана пересеклись с черным взором Весёлого Йона. — Вижу.
— Мы как братья, — сказал Брак, усмехаясь во все стороны своей татуированной рожей. — Мы вместе рискуем, вместе едим, мы делимся вознаграждением, и, порой, время от времени, даже вместе смеёмся.
— Никогда не ладил с моими братьями, — заявил Вирран.
Чудесная фыркнула. — Так неужели это не чудо, парень? Тебе дан второй шанс пожить в любящей семье. Если ты протянешь подольше, ты поймёшь каково это.
Тень виррановского капюшона ползла вверх и вниз, когда он медленно кивнул. — Каждый день стоит учиться новому.
— Хороший совет, — сказал Утроба. — Всем и каждому быть начеку. Как только Ни Разу уведёт хоть сколько-нибудь прочь, мы вползаем в южные ворота. — И он отметил где это, крестиком в грязи. — Две группы, по каждой стороне главной усадьбы, той где эта вещь. По крайней мере, той, где ей предполагается быть. Я, Йон и Вирран слева. — Йон снова сплюнул. Вирран ответил слабейшим из кивков. — Чудесная берёт Брака и Скорри направо.
— Так точно, вождь, — ответила Чудесная.
— Всё по на-ам, — пропел Брак.
— Так, так, так, — сказал Скорри, и Утроба принял это за согласие.
Он ткнул в каждого из них сжёванным до боли ногтем. — И ведите себя хорошо, от этого всё зависит, слышите! Будьте тихо, как весенний ветерок. В этот раз не спотыкаемся о горшки, а, Брак?
— Я прослежу за башмаками, вождь.
— Добро.
— У нас имеется запасной план? — спросила Чудесная, — на случай, если произойдёт невозможное и события пойдут не совсем точно по нашей схеме?
— Да, обычный. Хватай эту хрень и вали нахуй. Ты, — и Утроба перевёл взгляд на Робина.
Глаза того расширились, как две кастрюли. — Что я?
— Остаёшься здесь и стережёшь шмотки. — Робин испустил долгий вздох облегчения, и Утроба почувствовал как его губы складываются в гримасу. Он не винил этого мужика за то, что тот был трусом проклятым. Большинство людей были такими и сам Утроба — один из них. Но он винил его за то, что тот позволяет это заметить другим. — Всё же, не разнеживайся. Если остальные попадут в беду, эти лисьи ебланы выследят тебя прежде чем засохнет наша кровь и более чем вероятно, отрежут тебе яйца. — Робинов вздох моментально оборвался хрипом.
— Отрежут тебе голову, — прошипел Ни Разу и страшно выпучил глаза.
— Вытащат кишки наружу и зажарят, — буркнул Весёлый Йон.
— Сдерут с лица кожу, и будут носить как маску, — прогромыхал Брак.
— Используют твой член вместо ложки, — произнесла Чудесная. На миг все задумались над этим.
— Ладно, а теперь, — сказал Утроба, — давайте-ка проберемся в эту усадьбу красиво и осторожно, никем не замеченными и пусть нам попадётся это нечто. Прежде всего… — Тут он обвёл всех их своим самым суровым взглядом — полукруг вымазанных грязью, испещренных шрамами, яркоглазых, не слишком бородатых лиц. Его команда. Его семья. — Никому не умирать, угу? Оружие!
Стремительная, резкая и нисколько не ворчащая теперь, перед началом дела, команда Утробы приходила в бовую готовность. Каждый не зря тренировался и оттачивал мастерство на своём снаряжении, как ткач на станке. Оружие было также опрятно, как порвана их одежда, также начищенно и блестело, как грязны их лица. Пояса, ремни и шнурки затягивались со свистом, металл скрипел, гремел и звенел и всё это под мягкий и тонкий распев Скорри.
