Иными словами, для стоиков миф о Геракле символизирует эпический призыв определиться, кем мы на самом деле хотим быть, понять ценность философии и не поддаться наслаждениям и пороку. Быть нравственным – это значит приложить Гераклово усилие, чтобы не свернуть с истинного пути. А была ли жизнь Геракла приятной? Как мы видим, с точки зрения стоиков, Геракл оставался жизнерадостным несмотря на все те опасности и невзгоды, которые он стойко переносил. Он испытывал чувство глубокого внутреннего удовлетворения, зная, что следует своей судьбе и своей истинной природе. Его жизнь заключала в себе больше, чем просто удовольствие: в ней была цель.
Все это должно было быть известно Марку и Луцию, обучавшимся Стоицизму. Однако Луций постепенно терял интерес и в итоге забросил философию. И в самом деле, пока Марк усердно учился и без устали трудился на государственной службе, Луций зарабатывал дурную славу своим распутством и увлечением популярными в Риме зрелищными видами спорта. Он окунался в горячую воду, чтобы показать, что принимает сторону «Зеленых» на состязаниях, и тем самым обижал болельщиков команд-соперников, в частности «Голубых». Повсюду он носил с собой золотую статуэтку крылатого коня (Volucer), почитаемого «Зелеными». Еще у него был огромный хрустальный кубок, который он назвал в честь этого коня. Размер этого кубка, который «превосходил все человеческие возможности», был еще одним доказательством его беспробудного пьянства.
В отличие от него Марк, как и Геракл, предпочитал избегать подобных развлечений или сводил их к минимуму. Тот безымянный раб, у которого он столькому научился в детстве, дал ему мудрый совет – не принимать сторону «Зеленых» или «Голубых» в гонках на колесницах или различных фракций на гладиаторских боях. Это были главные народные развлечения в имперском Риме, и массы так же пристрастились к ним, как мы к спортивным играм и реалити-шоу по телевизору.
Марк презирал подобные мероприятия, но по долгу службы ему приходилось их посещать – на этом настаивали его друзья и советники. Бессмысленное кровопролитие казалось ему жестокостью и варварством. Поэтому, пользуясь своим положением, Марк начал налагать ограничения на проведение жестоких игр. По его настоянию гладиаторы начали применять тупое оружие, что уже больше походило на состязание атлетов и не подвергало угрозе их жизнь. Острые ощущения от гонок на колесницах тоже были связаны с кровопролитием, потому что лошади и возничие часто получали увечья в этом опасном виде спорта. Марк пытался понять, в чем секрет такого ажиотажа. Он относился философски к зрелищам, разворачивающимся перед его глазами, и задавался вопросом: и что такого веселого люди в этом находят?
Наслаждение как таковое стоики не оценивают ни отрицательно, ни положительно. Они оценивали скорее состояние нашего сознания, от которого зависит, в чем мы находим удовольствие – хорошие это вещи или плохие, здоровые или нездоровые. Марк сравнивает римское общество с пышной праздной процессией, где люди падки на всякие пошлости. Однако он напоминает себе, что должен быть милостив, как и подобает императору. И все же ценность человека меряется вещами, которым он отдает свое сердце[89]. Наслаждаться страданиями других людей очень плохо. Поэтому удовольствие от наблюдения за тем, как люди подвергают угрозе свою жизнь и здоровье, стоики считают пороком, а желание видеть людей процветающими – добродетелью. Вы скажете, что это и дураку понятно. Однако нас может так ослепить наслаждение, что мы не осознаем последствий как для себя, так и для других. Наставники-стоики учили Марка внимательно анализировать источники и последствия наслаждений. Поэтому в какой-то мере он мог выйти за границы предрассудков своей культуры. Аналогичным образом мы должны научиться получать удовольствие от вещей, которые благотворно влияют на нас и на окружающих, и избегать того, что нам вредит. И в самом деле, вы получите такое внутреннее удовлетворение от жизни, если будете следовать своим глубинным ценностям, что обычные радости покажутся вам ничтожными по сравнению с этим состоянием. Эта мысль постоянно занимает ум Марка, поэтому он неустанно повторяет, что жизнь – это не наслаждение, а
