Думай как римский император - страница 46

, возможно, намекая этим тонким комплиментом на обратное[85]. Скорее всего, он имеет в виду, что, наблюдая, как пороки его братца переходят все мыслимые границы, он исполнился решимости укрепить собственный характер. Тем не менее Марк был рад, что Луций оставался предан ему и демонстрировал «уважение и теплоту», а не способствовал расколу империи, принимая сторону оппозиционных сил. Мы видим, что спустя шесть лет после смерти Луция возникла угроза гражданской войны. На Марка ополчился его самый прославленный полководец Авидий Кассий.

В молодые годы Марк и Луций разделяли любовь к охоте, борьбе и другие увлечения, кроме того, оба изучали философию стоиков. Однако в то время как Марк со всей головой ушел в изучение риторики и философии и усердно трудился, прокладывая себе путь наверх на государственной службе, Луций, похоже, все время проводил в праздности, посещая гонки на колесницах, гладиаторские бои и устраивая банкеты с друзьями. Марк же тем временем корпел над книгами, приобретая жизненно важные знания в области римского права и правительственной бюрократии. Можно сказать, что Луций работе предпочел удовольствие, а Марк – наоборот.

Насколько я понимаю, Луций всю свою жизнь провел в погоне за пустыми развлечениями. Это было средством избежать эмоциональной боли. Современные психологи знают, что люди зачастую приобретают привычки, которые доставляют им удовольствие – от погружения в социальные сети до употребления кокаина как способа отвлечься от давления неприятных эмоций. В случае с Луцием, скорее всего, алкоголь и другие развлечения были для него бегством от императорской ответственности. Далее мы увидим, что в самом удовольствии нет ничего плохого до тех пор, пока у нас не разовьется такая тяга к нему, которая заставляет забыть о своих обязанностях или заменяет здоровые и наполняющие нас удовлетворенностью от жизни занятия.

Гонка за пустыми, преходящими удовольствиями никогда не приведет к истинному счастью. Однако оно дает иллюзию счастья, выдавая себя за то, чем не является. Мы же в жизни ищем чувства подлинного счастья или удовлетворенности, того, что стоики называли eudaimonia. И Луций, похоже, искал его, но не в тех местах: забавляясь кровавой бойней на арене, засыпая своих сомнительных друзей дорогими подарками и напиваясь до беспамятства. Конечно, любовь испорченного римского императора к пиршествам может показаться крайним проявлением гедонистического подхода к жизни, но в основном психология желания сегодня мало чем отличается от древности. Люди все еще путают удовольствие со счастьем и часто с трудом представляют альтернативы в жизни. Стоики же, напротив, внушали Марку, что мы все ищем глубинного и постоянного чувства удовлетворенности жизнью. Они внушали ему, что этого можно достичь только путем реализации нашего внутреннего потенциала и следования нашим фундаментальным ценностям, не давая себя сбить с пути поверхностным чувствам. В связи с этим жизни Марка и Луция разошлись в диаметрально противоположных направлених.

В этой истории есть что-то до странности знакомое: фабула о противоположных путях наших двух молодых Цезарей-соправителей могла быть заимствована из басни. И действительно, Марк, скорее всего, думал о своем брате, посещая лекции Аполлония и других стоиков и внимательно слушая их наставления о том, как сделать философию своим образом жизни. Они рассказывали историю, известную как «Выбор Геракла». Эта античная аллегория о выборе жизненного пути играет особую роль в истории Стоицизма. Начинается она тем, что совершенно случайно вскоре после кораблекрушения Зенон нашел и прочитал вторую книгу Ксенофонта «Меморабилии». В книге рассказывается о том, как Сократ доказывал, что умение владеть собой делает людей добрыми и благородными, а гонка за удовольствиями – нет. Сократ начинает цитировать известный стих Гесиода: