Несколько секунд Марла удерживает мой пристальный взгляд. Она понимает, что ей только что было сказано, но с трудом переваривает это. Энни издает сонные звуки. Марла подходит, берет ее на руки, не разбудив, и шепчет слова благодарности.
После того, как она уходит, я позволяю своему уму продолжить игру с этим монологом о пузырях в бесконечности. Нужно еще немного подправить, решаю я. Ум перетекает к предыдущим мыслям и моему неослабевающему изумлению, что такая простая и неизбежная штука, как истина, вечно вязнет в замешательстве и заблуждениях. Я не удивляюсь, снова увидев Майю — богиню замешательства и заблуждений — сидящей в кресле напротив.
— Так кто такие священнослужители всех религий? — спрашивает она меня.
— Они твои пастухи, — отвечаю я, — которые держат овец в стаде, подальше от скал.
Я знаю это. Я знаю, что религии с их обещаниями загробной жизни образуют внутренний слой окружности и что вечные воздаяния и наказания, о которых они говорят, настолько же конечны, как и тот, внутри которого они говорят. Пузыри внутри пузырей. Черепахи на черепахах.
— А кто святые и мудрецы великих духовных традиций? — спрашивает она.
— Они твой последний слой ограниченности. Они ткачи последней сети, мастера утонченных заблуждений — убеждающие других, потому что сами убеждены. Из миллиона подошедших к краю, возможно, только один его переступает.
Она улыбается.
— А где я обитаю?
— В сердце, — отвечаю я. — В страхе.
— Cтрахе чего? — спрашивает она.
— В страхе преследования назойливыми индуистскими божествами? — спрашиваю я, но она уже исчезла.
(31) Песня о себе (Уолт Уитмен, отрывки)
Ты думал, что тысяча акров — это много?
Ты думал, что земля — это много?
Ты так долго учился читать?
Ты с гордостью думал, что тебе удалось
добраться до смысла поэм?
Побудь этот день и эту ночь со мною,
и у тебя будет источник всех поэм,
Все блага земли и солнца станут твоими
(миллионы солнц в запасе у нас),
Ты уже не будешь брать все явления мира
из вторых или третьих рук,
ты перестанешь смотреть глазами давно умерших
или питаться книжными призраками,
И моими глазами ты не станешь смотреть,
ты не возьмешь у меня ничего,
Ты выслушаешь и тех и других
и профильтруешь все через себя.
* * *
Я слышал, о чем говорили говоруны,
их толки о начале и конце,
Я же не говорю ни о начале, ни о конце.
Никогда еще не было таких зачатий, как теперь,
Ни такой юности, ни такой старости, как теперь,
Никогда не будет таких совершенств, как теперь,
Ни такого рая, ни такого ада, как теперь.
* * *
В
се идет вперед и вперед, ничто не погибает.
Умереть — это вовсе не то, что ты думал,
но лучше.
* * *
Ты слыхал, что хорошо победить и покорить?
Говорю тебе, что пасть —
это так же хорошо.
* * *
Я таков, каков я есть, и не жалуюсь;
Если об этом не знает
никто во вселенной, я доволен,
Если знают все до одного, я доволен.
Та вселенная, которая знает об этом,
для меня она больше всех, и эта вселенная — Я,
И добьюсь ли я победы сегодня,
или через десять тысяч,
или через десять миллионов лет,
Я спокойно приму ее сегодня,
и так же спокойно я могу подождать.
* * *
Ты опередил остальных?
Ты стал президентом?
Ничего, они догонят тебя, все до одного,
и перегонят.
* * *
Я слишком много говорю о себе,
эти мои строки всеядны,
но других я не должен писать,
Каждого, кто бы он ни был,
я хочу заполнить собой целиком
* * *
Часы отмечают минуты,
но где же часы для вечности?
* * *
Все мировые силы трудились надо мною от века, чтобы создать и радовать меня,
и вот я стою на этом месте,
и со мною моя крепкая душа.
* * *
...Каждого из вас, мужчин и женщин,
я возвожу на вершину горы,
левой рукой я обнимаю ваш стан,
а правой рукой указываю на окрестные дали
и на большую дорогу.
Ни я, ни кто другой
не может пройти эту дорогу за вас,
Вы должны пройти ее сами.
Она недалеко, она здесь, под рукой,
может быть, с тех пор как вы родились,
вы уже бывали на ней сами не зная о том,
может быть, она проложена всюду,
по земле, по воде.
Возьмем свои пожитки, сынок,— ты свои, я свои,— и поспешим в путь,
в чудесных городах и свободных странах
мы побываем с тобой.
Если ты устал, возложи на меня твою ношу,
