— Звучит знакомо, – сказал она смущённо.
— И где теперь эти желания?
— Не знаю, просто пропали.
— Вот именно, просто пропали. В действии процесс ликвидации. Вам не нужно было бороться с каждым мало-мальски эгоистическим материалом, вы просто боролись, чтобы сделать нелёгкий шаг, и продвинувшись вперёд, вы оставили позади огромную массу слипшегося мусора. Теперь вы начинаете обнаруживать свои подлинные желания, а они ничего не имеют общего с получением чего-то или улучшением вашего имиджа. Ваши подлинные желания не будут иметь ничего общего с тем, чтобы проецировать ваше воображаемое «я» в мир, чтобы холить и лелеять своё отражение в глазах других. Все формы приукрашивания и выставления напоказ утратят свою привлекательность и даже станут противными, и старенький «Форд Пинто» без крыши станет выглядеть намного более комфортабельным, чем новый сверкающий «Лексус».
Наступило ещё одно приятное затишье в разговоре, пока она ждала, буду ли продолжать. Я вернулся к её вопросу о получении всего, что я захочу.
— Такой предмет, как материализация подлинных желаний, довольно трудно объяснять, поскольку интегрированное состояние находится за пределами концептуальных рамок отделённого состояния. Я прогибаюсь под вселенную или она прогибается под меня? Этот вопрос не выдерживает интерпретации. Различие между мной и не-мной не имеет смысла. Ограничивающие факторы времени, пространства, причинности, двойственности не имеют эквивалентов в интегрированном состоянии.
Моё колено прислало острый сигнал.
— Раз уж мы говорим о материализации желаний, не могли бы вы передать мне мои таблетки?
Она достала пузырёк из моей сумки и прочитала название.
— О боже, – сказала она, узнав, что это за лекарство, – это сильная штука, люди присаживаются на такое.
Вы мне что-то сказали?
— Разве я не говорил, чтобы вы передали их мне?
Она прочитала предупреждение на пузырьке, протянула было его мне, но потом отдёрнула руку. – Значит вы хотите получить эти таблетки?
— Разве я непонятно выразился?
Она раздумывала.
— Ваше желание подлинное? – спросила она, хитро улыбаясь.
— Очень, – заверил я её.
— Так почему вы не материализуете их?
— Я именно это и сделал, – ответил я. – Я материализовал разбитый «Форд Пинто», чтобы материализовать свою покалеченную тушу до аптеки, где я материализовал средства оплаты, а они материализовали пузырёк таблеток, который вы сейчас материализовали из моей сумки. Сплошь одни материализации.
Она нахмурилась.
— Не очень-то это похоже на мистику.
— Разве я говорил, что это мистика? Похоже, вы что-то себе напридумывали.
Она снова задумалась, всё ещё держа таблетки в руках.
— Но вы не можете материализовать их эти последние несколько футов?
— Не могу?
Она потрясла пузырьком передо мной.
— Я могу их вам не дать, – сказала она.
— Неужели?
Весёлая игра у нас. Она исследует идеи, а я пытаюсь помочь ей увидеть, что можно за ними разглядеть.
– Но, – сказала она, – если я вам их не дам, что тогда?
— Что тогда что?
Мне нравится терапевтическая техника возвращать вопросы назад вопрошающему. Это пришло мне в голову много лет назад – сократовский метод для ленивых людей. – Тогда вам будет больно и вы не получите, чего хотите.
— Да?
— Но это противоречит с тем, что вы говорите.
— Разве?
— Разве нет?
— На самом деле нет. Нет правила, которое говорило бы, чтобы мне не было больно, или чтобы я получал всё, что захочу, или что мы не можем сидеть здесь и вот так исследовать идеи. Однако, такое нелепо неправдоподобное событие, что эти таблетки не смогут проделать последние несколько футов, не может случиться без ясной на то причины, случайно или следуя чьему-то капризу. Так или иначе, мы не находимся в такой ситуации. Вы не собираетесь сделать то, что говорите. – Но я могла бы, – сказала она.
— Разве?
Она поразмыслила ещё немного и протянула пузырёк мне.
Как я сказал, – сказал я, прервавшись, чтобы проглотить пилюли, – это не вуду, не мистицизм и не особые силы. Всё это отделённые способы объяснить феномены, которые нормальны и естественны с интегрированной точки зрения.
— Вот блин, – простонала она, – во что я ввязалась?
