Самой существенной помехой этому «пути лояльности» националисты считали «западный индивидуализм и рационализм», причем под эту категорию подпадал весьма широкий спектр «западной» идеологии — от идей буржуазного просветительства до марксистского учения. Лишь почитая синтоистских богов, и прежде всего императора — «живого бога» («арахиго гами»), японец, согласно официальной пропаганде, мог в полной мере осуществить свою лояльность, отождествляемую с «патриотизмом». Другими словами, в системе тэнноизма лояльность укреплялась модифицированной в интересах государства синтоистской верой, исконными традиционными моральными ценностями, а также провозглашением этой «священной» лояльности основой патриотизма японцев. Лояльность, понимаемая в единстве с почитанием синтоистских богов и с осуществлением патриотического долга, стала одним из краеугольных камней догматики государственного синтоизма.
Согласно догмам синтоистов, именно лояльность в изложенном выше смысле составляет основу «гармоничного», «не имеющего аналогий в мировой истории» развития Японии. Таким образом, говорится в «Кокутай-но хонги», «сердца подданных, следующих единым путем лояльности и сыновней почтительности, сливаясь с великим августейшим милосердием императора, растят плоды гармонии между монархом и его подданными, и это основа бесконечного развития нашей нации» [31, с. 91].
Эти особые, свойственные только «божественной» Японии гармоничные, бесконфликтные отношения между «ками» и людьми, между природой и человеком, между членами семьи, между вышестоящими и нижестоящими, между императором и подданными имели, согласно тэнноизму, своим источником «мусуби». Этот термин синтоистской догматики, обозначающий мистическую творческую потенцию, полнее всего проявившуюся при создании Японских островов божественной парой Идзанаги и Идзанами, лежит в основе всякого развития любых вещей, явлений, существ, в том числе и японской нации. Тут тэнноизм подходит к своей формулировке «японского духа»: «В нашей стране различия во мнениях или интересах, проистекающие из-за различий в статусе, легко преодолеваются посредством уни. калькой гармонии, которая черпается из единого источника. Во всем не борьба является окончательной целью, а гармония; вс? принос? т плоды в своем осуществлении, а не умирает, разрушаясь. В этом великий дух нашей нации» [31, с. 98].
Рели верить подобным рассуждениям, то лишь бескорыстное служение императору давало возможность японцам реализовать полностью свои потенциальные добродетели. Кульминацией гармонии провозглашалось пожертвование подданным жизни для императора. В этом он приобретал «киёки кокоро» («чи-стоту сердца») или «магокоро» (букв, «истинность сердца», сердце, которое, следуя своим желаниям, в то же время не нарушает моральные установления) [31, с. 100], что приравнивалось к очищению — главному и самому древнему синтоистскому обряду.
Еще одним мифом, на котором покоилась «священная кокутай», в интерпретации тэнноистских идеологов, был миф о «небесном велении» («тэммэй), согласно которому японская нация призвана самими богами, и прежде всего богиней Аматэрасу, «спасти человечество», установить гармонию во всем мире путем распространения власти «богоравного тэнно» на весь мир. Идеологи тэнноизма оперировали ссылками на классическую синтоистскую литературу, и прежде всего на мифы «Нихон сё-; ки», интерпретировавшиеся ими, исходя из вполне земных задач захватнических войн, которые вела империалистическая Япония. Всех японцев воспитывали в вере в то, что на протяжении всей японской истории, со времени основания японского государства богиней Аматэрасу и вступления на престол первого мифического императора Дзимму, общественная деятельность подданных тэнно была подчинена выполнению «священной миссии» по распространению божественного правления на все более обширные территории. Обычно для подкрепления этого утверждения официальная пропаганда цитировала из «Нихон сёки» слова, якобы произнесенные императором Дзимму перед выступлением в так называемый восточный поход с о-ва Кюсю, и записанный в этих хрониках «эдикт» императора: Дзимму по его вступлении на престол в 660 г. до н. э. В первом случае, говоря о непокоренных еще им землях на востоке Японских островов, император Дзимму воскликнул: «Я думаю, что эти земли, без сомнения, будут подходящими для дальнейшего распространения императорской власти, с тем чтобы ее свет заполнил всю вселенную. Эти земли, вне всякого сомнения, пред ставляют собой центр всего мира» [34, с. 77]. В «эдикте» же император Дзимму поклялся богине Аматэрасу «распространить императорскую власть так, чтобы собрать весь мир под один кров (хакко итиу)» [34, с. 131]. Этот лозунг, который часто переводят как «весь мир — одна семья» или «восемь углов под одной крышей», рассматривался официальным тэнноизмоМ как божественный императив. Проповедники воинствующего «японизма» доказывали, что только японцы, осененные добродетелями «японского духа», благодаря «расовой чистоте и единству» способны «распространить свет своей культуры на все человечество», ибо «небесное веление японского государства» (нихонкоку-но тэммэй) состоит в создании единой новой культуры для всего человечества [24, с. 290].
