Дуэли и дуэлянты: Панорама столичной жизни - страница 38

Шрифт
Интервал

стр.

Пушкин под Арзрумом в 1829 г.

Автопортрет


Вариант, в котором Якубович выглядит истинно романтическим героем, Пушкину в это время уже не подходил. Он искал другие пути.

«Расслабленный… брат едет из Петербурга — он оставляет свой конвой паралитику — на него нападают черкесы — он убивает одного из них — остальные убегают. Якубовича там нет. Спрашивает у сестры, влюблена ли она в Якубовича. Смеется над ним.

Якубович расходуется на него — и просит у него руки его сестры.

Дуэль».

Здесь уже вырисовывается иной сюжет. Герой едет на Кавказ, где на водах живет его сестра. Очевидно, со слов Якубовича, он знает, что его сестра влюблена в Якубовича. Но оказывается, что тот придумал эту любовь, и герой «смеется над ним». Тогда Якубович пытается заслужить его благодарность другим способом, привязать его к себе — «расходуется на него». И, считая, что герой уже не сможет отказать, просит руки сестры. Герой разгадывает игру, и дело кончается дуэлью.

Пушкин прикидывал различные направления сюжетных ходов, но роль Якубовича была одна и та же.

«Якубович похищает Марию, которая кокетничала с ним.

Ее любовник похищает ее у черкесов. Кунак — юноша, привязанный к ней, похищает ее и возвращает ее в ее семью».

Затем пошел второй вариант плана. Еще более выразительный.

«Поэт, брат, любовник, Якубович, зрелые невесты, банкометы (— сотрудники) Якубовича.

На другой день банка — все дамы на гулянье ждут Якубовича. Он является — с братом, который представляет его — Его ловят. Он влюбляется в Марию — прогулка верхом. Бештай. Якубович сватается через брата Pelham — отказ — Дуэль — у Якубовича секундант поэт — у брата… любовник, раненный на Кавказе офицер; бывший влюбленный, знавший Якубовича в горах и некогда им ограбленный.

— Якубович ночью едет в аул к узденю — во время переезда из Горячих на Холодные — Якубович похищает — тот едет и спасает ее с одним Кунаком».

С каждым вариантом плана личность Якубовича рисовалась все более темными тонами. Он уже не просто человек с сомнительными чертами поведения, он — глава шулерской шайки, он — удалец, не брезгующий грабить (под видом горца) своих товарищей-офицеров. Но отсвет романтического неистовства все еще лежит на нем — он похищает девушку, которую не может получить законно.

Однако в третьем варианте все становится на свои места.

«Алина кокетничала с офицером, который нее влюбляется — Вечера Кавказские — Приезд Кубовича — смерть его отца — театральное погребение — Алина начинает с ним кокетничать — Кубович введен в круг Корсаковых — Им они восхищаются — Гранев его начинает ненавидеть — Якубович предлагает свою руку, она не соглашается — влюбленная в Г. Он предает его черкесам.

Он освобожден (казачкою — черкешенкою) и является на воды — дуэль. Якубович убит».

Здесь Якубович — или Кубович, как хотел, очевидно, Пушкин назвать своего персонажа, чтобы отделить его от прототипа (весьма, впрочем, условно), — совершает настоящее, не оправданное никаким романтизмом, предательство. Он устраняет Гранева, своего соперника (соратника-офицера!), руками врагов — «предает его черкесам». То есть совершает военную измену и человеческую подлость.

Уж никаких иллюзий относительно позера, который из похорон своего отца устраивает зрелище — «театральное погребение», который в своих бешеных страстях способен на все, Пушкин уже не питает.

И он находит один только способ пресечь этот марш романтического аморализма — дуэль-возмездие.

В каждом варианте плана фигурирует поединок. Пока Якубовичу не был вынесен нравственный приговор, поединок кончался благополучно для него.

Но когда идеология, позволяющая ему силой безответственного воображения выворачивать действительность наизнанку, доводит его до грязного коварства, Пушкин обрекает его на смерть у барьера.

Разумеется, превращая наброски в роман, Пушкин изменил бы фамилию «героя своего воображения», но вариант — Кубович — говорит, что он не хотел лишить его биографической узнаваемости.

Разумеется, Пушкин не отождествлял абсолютно государственного преступника, каторжника Якубовича с негодяем, способным на любую низость. И роман, быть может, правильнее назвать не романом о Якубовиче, а романом о романтическом своевольнике, исходным материалом для которого был жизненный стиль Якубовича. И все же ни в ком из известных Пушкину (да и нам) людей не проявлялся так страшно принцип перекраивания действительности в угоду романтическому аморализму.


стр.

Похожие книги