Однажды утром Василь приехал радостно взволнованный.
— Знаешь, Лида, мне было показалось, что хватит наказывать Миколу за пожар, — сказал он. — Хотел уже съездить и поговорить об его освобождении. Взял бы взамен хлопца из другой деревни и отвез туда. Никто бы не догадался.
— Так в чем же дело? — не поняла девушка.
— Разве ты не слыхала, что Микола с несколькими бандитами задушили часового и разбежались? Его схватили недалеко от Жлобина, остальных все еще ловят.
— Где он сейчас?
— В специальном вагоне, в тупике на сортировочной. Там два тюремных вагона, он в том, который ближе к центру города. Если кто угодит туда — считай что смертник. Охрана близко никого из гражданских не подпускает.
— Откуда ты все это знаешь?
— Был там случайно, отвозили одного комсомольца: хотел гранату бросить в немцев через окно, а она ударилась о раму, отлетела и его же секанула осколками по ногам.
— Значит, теперь Миколу уже не спасти…
Лида задумалась. Шумело в голове. Казалось, будто она кружится в каком-то колесе.
— Судьба такая, Лидочка. И, наверное, нам с тобой… — Василь впервые обнял девушку и хотел поцеловать, но та вырвалась.
— Как я тебя люблю! Без памяти… Лягу спать, и ты всегда перед глазами. Но и ревную… очень… Как увижу с каким-нибудь парнем, так всего и затрясет.
Лида не слышала этих признаний. На глаза набежали слезы. Она махнула рукой и поспешно вышла из дома.
Василь, поглядывая в зеркало, самодовольно бормотал:
— Никуда не денется, будет моей.
Неожиданно где-то недалеко раздался взрыв, и Василь выбежал во двор. Подошла с огорода и Лида.
— Пойдем посмотрим, что там такое, — предложил Василь.
— Сходи лучше один.
Василь побежал.
Вернувшись от Марии, Вера заметила, что дочь чем-то опечалена. Узнав, в чем дело, она сказала:
— Слезами горю не поможешь, война есть война. Или ты в такое время замуж захотела?
Лиду будто кипятком обдало:
— Бездушные люди… Со старыми взглядами… Я его люблю, слышишь? Люблю! Ведь он из-за меня сидит. Стоит заговорить о хлопце, как тут же — «замуж собираешься». Да что ты понимаешь? Раньше вас сводили, как скотину, и подсчитывали, сколько у него или у нее десятин земли. А теперь другие времена.
— Глупая ты, доченька. Я ведь тоже по любви выходила: сватались побогаче твоего отца.
— Ну, так, может быть, и у меня твой характер!
Вера уже и не рада была, что затронула дочь. Лида нервничает: друзей в деревне нет, и она не находит себе места.
Снова в том же направлении послышался взрыв.
Стараясь переменить тему разговора, Вера сказала:
— Пойдем в поле. Все люди работают, а мы что себе думаем? Хоть несколько охапок принести и высушить, зимой как найдем.
Лида весь день носила траву, расстилала по двору, сушила. Устав, поужинала и легла спать. Ночью вдруг проснулась от осторожного стука в окно.
— Кто там? — дрожащим голосом спросила она.
— Я, Володя…
Лида быстро набросила на себя одежду и впустила хлопца в избу.
— Ой, какой ты страшный! Пойдем за печку, зажгу спичку и посмотрю на тебя.
— Страшный? Очень хорошо: таким я и должен быть. А спичку не зажигай, в дубовой роще полно немцев.
— В роще, а не во дворе.
— Мы еще вчера их ковырнули. Я пришел с группой на болото в прошлую ночь и вижу: Дубовая Гряда почему-то стала лысой. Неужели заблудились? Выбрались из болота — нет, вот колхозный сад. Тогда и поняли, что соваться в деревню нельзя. Проверили дорогу, а она машинами разбита. Ну, думаю, подождите. Откопали ящик с противотанковыми минами да две из них и испытали.
Володя рассказал, что отряд успел вырасти, комиссаром стал Сергеев. Он часто вспоминает свою хозяйку и Лиду, очень благодарен им и обязательно навестит в ближайшее время.
И Лида сообщила свои новости. Еще вчера она подумала: нельзя ли подобраться к тюремным вагонам и освободить Миколу? На женщин падает меньше подозрений, когда они проходят по железной дороге. Но часовой на подкуп не пойдет: это не лагерь, где можно сослаться на побег пленных. Выслушав девушку, Володя сказал:
— В жлобинской полиции есть наш человек, я наладил с ним связь. Думаю, сделает все, что нужно. Надо в ненастную погоду пробраться к вагону и открыть его. Только сначала выяснить, каким ключом запирается вагон. Иначе, если и снимешь часового, все равно придется ломать дверь. Наделаешь грохота в самом их логове.
