Александр Иванович Курдюк отложил обглоданную косточку:
– Ты же, блядь, на прямую об этом не просил.
– Он в законе. Я просить не могу. А ты сам бы догадался. В Глухове двоим ворам тесновато.
Полковник промолчал. Мамон ему тоже подбрасывал деньжат и делал дорогие подарки, но говорить об этом Кащееву он не собирался. Курдюк решил сменить тему:
– Кооператора ты куда дел? Меня его жена весь день доставала. Исчез мужик.
– Хер его знает. Сам в толк не возьму. Днем мои гаврики весь пустырь обшарили. Не нашли.
– Шлепнули, что ли?
– Поучили немного. А потом Мамон появился. А этот с концами…
– Баба у него дотошная. – Вставил слово Максюта: – К мэру ходила жаловаться и дочку прихватила.
– На кого жаловаться? – Удивился Гена.
– На нас, что не ищем. – Усмехнулся Курдюк: – Что случись, милиция всегда виновата.
– А ты искал?
– Сам просил, чтобы моих ментов там не было. Зачем тебе свидетель?
Кащеев сделал вид, что замечание насчет свидетеля не расслышал, и перешел к главной теме:
– Бакс на стройплощадке был. Там ваш Постный с каким-то парнем топтался. Что за мужик? Мой Бакс его раньше не видел…
Стеколкин оживился:
– Это, кажется, друг детства мэра, Олег Коленев. Я ему сегодня участок оформил. Строится будет.
Треха убрал со стола пустую бутылку, откупорил новую и разлил по стаканам. Выпили, не чокаясь, как воду. Курдюк отломил от поросенка ребрышко и густо намазал его хреном:
– Этот Коленев не так прост. Он деньги на цементный завод нашел.
Кащеев насторожился:
– Откуда?
– Хер его знает. У него где-то на юге бизнес.
– Наркота?
– Без понятия.
Некоторое время молча закусывали. Стеколкин вдруг захихикал:
– И знаешь, Гена, где он строиться надумал?
– Скажешь, узнаю.
– На Вороньем холме. Представляешь, придурок! – Стеколкин продолжал хихикать, но остальные молчали, и он смолк.
– Выходит, деньги на завод есть. – Мрачно вывел Кащеев.
– Да откуда у него столько? Постный в облаках витает. Все это херня. Начнут стройку – завязнут.
С поросенком покончили. Пятак принес шашлыки. Треха сменил посуду и разлил водку. Кащеев поднял стакан и тяжело взглянул на Курдюка:
– Саня, я хочу знать, кто этот Коленев, откуда взялся и где берет бабки?
– Узнаем. Пока скажу, что он тоже придурок, как и Постный. Тут Зинка с рынка в Глухаре гуляла. Он ее трахнул, и за всех баб заплатил.
– Эту корову? – Стеколкин вновь захихикал: – Не может быть?
– Может. У меня там официант Сидоркин на крючке. Зря стучать не станет…
Кащеев вытер руки о свой халат, взял сигаретудвумя пальцами, сверкнув золотым перстнем, Треха щелкнул зажигалкой. Гена, выпустив тонкую струйку дыма, сказал:
– «Жентельмен», значит… Так и запишем. Кликуха парня Жентельмен. – И посмотрел на часы: – Ну что, братва, время позднее, еще попаримся, или к десерту?
– Можно и к десерту. – Довольно потер руки Курдюк.
Гена подозвал к себе шестерку:
– Волоки сюда Милку. Пусть полковнику отсосет. А в парилку Катю с Дусей мужикам для классики.
Через минуту в бане появились девушки. Себя Гена оставил без лирического удовольствия. Информация о загадочном спонсоре мэра требовала осмысления. Поглядывая на забавы чиновников с проститутками, он думал о странном парне, пожелавшем строить дом на Вороньем холме. «Не такой уж он придурок, если наквасил бабок на целый завод», – сделал вывод бандит и решил лично посмотреть на приезжего.
Олег Голенев проснулся от странного звука. Спал крепко, но еще с Афгана, во сне слышал все, что происходит вокруг. Он уселся на свою новую походную кровать и затих. Где-то на реке кричала цапля. Цапли иногда кричат и ночью. Он уже решил, что померещилось, но внезапно звук повторился. Кто-то постукивал в стенку его вагончика. Быстро натянув брюки, взял фонарик и вышел на улицу. Перед ним стояла красивая высокая девушка:
– Уж простите меня, ради Бога. Вы меня не знаете. Но мне мама про вас рассказала. Я дочь Веры Андреевны. Мама вам этот домик продала…
Присмотревшись повнимательнее, Голенев отметил некоторые черты сходства с кооператоршей. Но девушка была куда женственней и миловидней:
– Тебя-то как зовут?
– Меня Тоней… Я с родителями в кооперативе. Бухгалтерию веду, учет…
