Друиды - страница 30
К тому же данный отрывок является, скорее, упражнением в риторическом стиле, нежели каким бы то ни было сообщением, поскольку друиды исчезли совсем не так быстро: во времена правления верховного короля Домналла Уа Нейлла (ум. 978 г.) они еще существовали и даже пользовались всеми своими средствами прорицания, против которых восставал при жизни святой.[199]
В главном эпизоде, знаменующем торжество христианства над «кровавым культом», речь не идет о друидах: «Там-то и находился королевский идол Ирландии, а именно — Кром Круах,[200] вокруг которого стояли двенадцать каменных истуканов: он был сделан из золота и почитался божеством у всех народов, заселивших Ирландию до прихода Патрика. Ему приносили первенцев от каждого приплода скота и первых отпрысков от каждого клана. Именно сюда пришел почтить его Тигернмас, сын Фоллаха, король Ирландии, во время праздника Самайна,[201] вместе с мужчинами и женщинами Ирландии. Все они падали ниц перед ним, расшибая себе лбы, хрящи в носах, колени и локти столь сильно, что три четверти всех людей Ирландии умирало от таких земных поклонов. От чего и происходит название «Равнина Падения ниц».[202]
Сообщение Цезаря, на первый взгляд, представляется более объективным: «Весь галльский народ очень привержен своим обрядам», — говорит он перед тем, как дать единственное имеющееся у нас свидетельство, указывающее на связь «человеческого жертвоприношения» и друидического жречества: «Люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно умилостивить не иначе как принесением в жертву за человеческую жизнь также Человеческой жизни. У них заведены даже общественные жертвоприношения своих соплеменников. Некоторые племена употребляют для этой цели огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу, и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся на воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении; а когда таких людей не хватает, тогда они прибегают к принесению в жертву даже невиновных».[203]
Следует ли доверять сообщению Ненния в отношении .совета, который бретонские друиды дали Вортигерну в те времена, когда бретонское владычество в Великобритании подходило к концу? Чтобы обеспечить надежность оборонительной силы крепости Динас Эмрис, следовало окропить ее камни кровью молодого человека, рожденного от неизвестного отца. Но такой Иисус среди законников, юноша, ставший впоследствии волшебником Мерлином, должен был привести друидов в замешательство и избежать жестокой участи, которая его ожидала.[204] Та же история передается в своде ирландских сказаний под названием «Сватовство Бекумы» («Соurtise de Весите»): жена Лабрайда (одного из предводителей Туата де Дананн[205] Бекума, повинная в любовной связи с Гайаром (одним из сыновей морского бога Мананнана[206] была приговорена к сожжению живьем на костре. Ее судьи, проявив снисходительность, решили удовлетвориться ее изгнанием и, посадив в лодку, отправили ее в открытое море. Ей удалось добраться до холма Хоутх (Этар), где она повстречала короля Конна Ста Битв, овдовевшего после смерти своей жены Этне. Благодаря своей красоте, Бекума добилась того, что он женился на ней, но это повлекло за собой различные бедствия: земля отказывалась плодоносить, стада не давали молока. Друиды, к которым обратились за советом, поясняют, что для того, чтобы устранить последствия преступления, совершенного женой короля, надлежит принести в жертву сына девственницы и окропить его кровью врата и земли Тары. Конн в конце концов находит на одном острове подходящего юношу и с помощью хитрости завлекает его в Тару. Но в тот самый момент, когда жертвоприношение должно было совершиться, появляется корова, и, вняв мольбам матери молодого человека, его заменяют животным.[207]
Как можно видеть, ирландское и галльское повествования очень похожи, и в них трудно отделить историю от мифологии. Впрочем, кельтам заботы такого рода были совершенно чужды, и если мы хотим избежать бесполезных споров, вероятно, разумнее будет все же признать недоразумением замечания классических авторов, — Цезаря, Страбона, Диодора и других, — по поводу значения или вообще реальной возможности такого жертвоприношения:
