Я встретил его в аэропорте «Боумен-Филд». Это само по себе удивительно, потому что «Боумен» использовался для внутренних и частных рейсов, а что там делал Захар — мне было вообще непонятно.
— Привет, дружище! — крикнул Захар, стоя в проеме открывшейся двери замершего на площадке «Falkon 20F». Он быстро спустился по приставленному трапу и обнял меня: — Вот же как я соскучился!
— Зак, — недобро сказал я, — прекращай ломать здесь передо мной комедию и быстро признавайся, чего ты нарыл!
Он отступил на шаг:
— Сардж, ну что за дела? Я спешу, можно сказать, через полконтинента, а ты вот так странно меня встречаешь?
Я посмотрел на него внимательнее.
Бледный Захар производил впечатление ожившей Смерти. Он уже начал слегка лысеть — как и было обещано мне моими видениями, и я боялся, что при сохранении такого ритма жизни от него станут шарахаться в стороны все женщины, какие попадутся на пути. Под глазами черные круги, бескровные губы и лихорадочно блестящие зрачки — образ конченого кокаиниста в самом натуральном воплощении.
Я сказал ему:
— Неделю будешь сидеть здесь. Мне совсем не нужно, чтобы ты сдох. Так что там случилось?
— Как скажешь, босс, — смеясь, ответил Майцев. — Ничего важного, требующего личного присутствия где-нибудь за тридевять земель, на этой неделе не предвидится. С удовольствием попью с тобой пивко или бурбон. В общем, что нальешь.
— Зак, не тяни, гад!
— Пошли в машину, — заговорщицки подмигнув, предложил Захар и многозначительно показал мне небольшой кейс, что нес в руке. — Я поведу.
Он взял у меня ключи и сел за руль, а на пассажирское кресло бросил свой чемоданчик.
— Почитай.
Замки открылись одним движением, и передо мной оказались подшитые в скоросшиватель документы. Многие строчки в них были закрашены густой черной краской — вымараны имена, адреса, даты, но, пробежав глазами по первому листу, я уже понял, что мне привез Захар.
Между тем он вывел машину на шоссе, проехал по ней до первого свертка и заглушил мой «Форд» на обочине. Я читал. Спустя полчаса я оторвался от документов:
— Где ты это взял?
Захар улыбался как Джоконда — неподражаемо загадочно.
— Они, — он кивнул на бумаги, — обошлись нам в четыре миллиона долларов. Но оно того стоит, не так ли?
— Оно стоит намного больше. Где ты это взял?
Он взял верхний лист и прочел:
— «Университет… такой-то. Расходная ведомость за первое полугодие… какого-то… года». Слышал что-нибудь об этом заведении?
Еще не слышал, но непременно услышу. И больше чем о самом Университете я услышу об одном из его профессоров.
— Говори.
Захар тяжело вздохнул и начал свою повесть:
— Мы разговорились с одним выпускником этого университета. В Сингапуре. Кстати, среди тех, кто побывал в стенах этого почтенного заведения, очень много людей, добившихся значительных высот — от небезызвестного тебе русофоба и маразматика Бжезинского до Эрнеста Резерфорда. Одних нобелевских лауреатов пять человек! А сколько еще будет? Это я к тому, что все, чем они занимаются, — очень и очень серьезно. Давай заедем куда-нибудь, съедим по паре пончиков?
— Рассказывай. — Я был неумолим и желал знать все подробности прямо сейчас.
— Какой ты нудный, Сардж! — пожаловался мне Майцев. — Ну вот, стало быть, разговорился я с ним об инсайде. Знаешь же, как всякому трейдеру хочется попробовать этот запретный плод? И к моему удивлению, этот ученый китаец мне говорит… Ну давай заедем за пончиками, Сардж?
Я два дня не ел толком. Всего лишь за парой пончиков, а?
— Не умрешь, — безжалостно прервал я его мечтания.
— Как знать, как знать, — покрутил головой Захар, но продолжил: — Вот он мне и говорит, что на кафедре физики университета Макгилла был один чудаковатый физик, который всерьез занимался исследованием путешествий во времени. Вернее, конечно, он был не один, но это не важно — тему двигал именно Гарри Берзыньш!
Я «вспомнил» эту фамилию — она была из моего далекого будущего. Из две тысячи десятого года!
— И я поехал в Монреаль, — продолжил Захар, — потому что мне стало чертовски интересно посмотреть на этого безумца, да и мало ли что… Я встретился с ним.
— С Гарри?
