Дамы, близкие по возрасту, различались сложением и темпераментом. Черная, весившая под сто килограммов, сидела неподвижно, словно каменная баба в скифских степях. Светлая едва тянула на семьдесят. Она проигрывала, и с губ ее срывались фразы, не совсем принятые в женском обществе. Безбожно ерошила она желтые волосики, которые с таким старанием укладывал дамский мастер Юра.
За тонкой стенкой, в комнате, которая торжественно называлась кабинетом, в полосатой пижаме, похожей на старую арестантскую куртку, сидел маленький, недокормленный муж светловолосой и что-то писал. Порой он выходил на кухню, усаживался в красном углу, где никто, кроме него, не имел права сидеть, и начинал, как ему казалось, развлекать играющих дам.
Делал он это по-разному, но всегда изобретательно. То громко и невнятно читал невнятные стихи, то рассказывал анекдоты, за которые его в свое время исключили из седьмого класса, то принимался читать статьи, интересные только жуковедам и змееловам.
— Не тревожься, миленький, — говорила ему жена голосом провинившейся девочки. — Мы скоро кончим и будем пить чай с брусничным вареньем. Ты ведь любишь чай?
— Люблю, — лживо отвечал худосочный, хотя на самом деле он предпочитал совсем другие напитки. — Я посижу с вами немного.
Он еще прочнее устраивался в красном углу, обдумывая, как бы развлечь дам, однако, не придумав ничего оригинального, уходил в кабинет, а дамы продолжали игру. Но едва только у них завязывалась интересная борьба, муж появлялся в кухне и застенчиво говорил:
— Я не буду мешать вам, но сейчас я вспомнил забавную песенку, которую слышал от одного автора-куплетиста. Вот послушайте.
Пел он, не обладая ни голосом, ни слухом:
В жизни много забавных историй,
Хохотал даже сторож-старик.
Театральный рабочий Григорий
Полюбил инженю-драматик.
— Смешно? — спрашивал он.
— Очень, — фальшиво улыбалась жена.
А черная дама молчала как истукан.
И тогда малоупитанный муж долго и нудно объяснял им, какая разница в старых амплуа между инженю-драматик и инженю-кокет.
В это время жена брала колоду карт, которая ей совсем не нужна, быстро проигрывала, а ее подруга, выложив карты веером, говорила:
— Ватерлоо!
— Ну-ну, — произносил цыплячьим голосом неполноценный муж, — играйте, — и уходил в кабинет подумать на диване.
Однажды, когда черная дама сильно проигралась, — чуть ли не девяносто восемь копеек! — она сказала подруге:
— Все!.. Я отказываюсь, если этот челнок не перестанет сновать...
— Какой челнок? — не поняла подруга.
— Твой недоросток.
Такую грубость черной дамы можно было объяснить только суммой проигрыша. Вообще-то она была вежлива и даже лет тридцать назад поступала на филологический факультет.
— Я попросила бы тебя... — начала подруга, готовя ответный удар, но, вспомнив, что может лишиться партнерши, переменила курс:
— Я попросила бы тебя посоветовать, как поступить с этим большим ребенком.
Черная дама прочно задумалась.
— Надо ему платить, — деловито сказала она.
— Как?
— Как я плачу моей Кате, поденно.
— Он не домработница, — обиделась жена, — и у меня нет лишних сумм.
Черная дама посмотрела на нее с сожалением.
— Он же не будет убирать квартиру и готовить обед. От него требуется только одно — не заходить на кухню, когда мы играем. Мы будем платить ему копейку за партию. Разумеется, платит выигравший.
— Он не согласится. Мужская гордость не позволит ему.
— Позволит! Они все позволяют себе.
Черная дама оказалась права. Маломощный муж дал согласие и приспособил для капиталов маленькую гранитную пепельницу. По вечерам жена и ее подруга играли на кухне без семейных помех, а малооплачиваемый муж лежал в кабинете на диване, занимаясь этим любимым вечерним делом всех мужей. В конце игры он неизменно клал в гранитную пепельницу честно заработанную копейку. Копейка ложилась на копейку, и копеечный муж, пересчитывая денежки, загадочно улыбался.
В один из вечеров он обнаружил себя владельцем тридцати копеек. Утром он пошел в булочную и приобрел у рослой бело-розовой продавщицы на свои трудовые тридцать копеек билет денежно-вещевой лотереи.
— Как пить дать, выиграете, у меня счастливая рука, — сказала пышнотелая продавщица и ласково улыбнулась. Она жалела этого доходягу, которого жена гоняет по торговым точкам.
