– Мам, а ты, когда гадала в молодости, видела в зеркале отца? –
спросила Вера.
– Я увидела какое-то чудище-страшилище с всклокоченными волосами и
красными глазами. Испугалась, да и убежала. Больше свой опыт не повторяла.
– Ну тогда это точно был наш папка – он всегда такой с утра после
бессонной ночи, проведённой за компьютером! – захихикала Надюшка.
– Ах ты, коза! Над отцом родным смеяться! Вот выйдешь замуж, тогда над
своим мужем и издевайся сколько влезет! – притворно разозлилась Оксана.
– А раз так, то тогда брысь из комнаты, не мешайте мне гадать! –
сказала Надя, выталкивая сестру и мать за дверь.
Выпив бокал вина, Оксана легла на диван, положив голову на колени
старшей дочери. Очень скоро её сморил сон.
* * *
Она сидит над пустой тарелкой и горько плачет. Весь скудный паёк уже
съеден, а в животе по-прежнему урчит от голода. Два куска хлеба – разве это
достаточно для нормальной жизни?
– Отец Александр!
– Что тебе, дочь моя?
– Я есть хочу. Можно мне ещё кусочек хлебушка?
– Нет.
– Но отче!
– Я же сказал: нет! Если слушаться не будешь, епитимию назначу!
Впрочем, хлеба себе Оксана всё равно выклянчила. Саша не мог ей
отказать. Хоть он и напускал порой на себя строгий вид, но на самом деле в душе
был мягкий и жалостливый. Он её любил – хотел, чтобы она стала настоящим воином
Христовым. А, как известно, самый быстрый способ достичь святости – отречься от
своей воли и выполнять послушания духовника. Да, он, конечно, не совершенный
духовник, но если она будет видеть в нём не грешного человека, а проводника
Духа Святого, то он таким для неё и станет. Так, по крайней мере, они решили.
Первое время трудно было перестроиться и начать называть мужа отцом. Часто она
путалась и через раз обращалась к нему то «отче» и «отец Александр», то «зайка»
или «Санечка». Оксана выполняла самые бессмысленные послушания: перекидывала
снег из одного сугроба в другой, выкапывала ямы, а потом опять их зарывала,
вставала посреди ночи и бегала вокруг дома. Вначале ей это нравилось – всё походило
на новую увлекательную игру. Но постепенно в её душе начал подниматься бунт
протеста. Всё чаще она изыскивала способы уклониться от послушания и заниматься
тем, чем ей действительно хотелось.
А пару дней назад её «духовник» вконец прокололся: переел орехов и весь
день валялся в постели в совершенно плачевном состоянии. Оксане пришлось его
откачивать: доставать лекарства, кормить с ложечки манной кашкой. В тот день
что-то сломалось в её душе – страшная истина замаячила на горизонте: что, если
им нет Божьей воли находиться в послушническо-духовнических отношениях? Может,
она для этого не приспособлена, а может, у них вообще совершенно другой путь?
Одно она знала наверняка: не сможет Саша один справиться с такой
ответственностью, как постоянное каждодневное определение Божьей воли для них
обоих. Она должна ему помогать, должна участвовать в принятии решений, а иначе
они могут погибнуть.
Что-то в их духовной жизни не так. Они обманывают сами себя и других,
пытаются подражать святым, при этом не обладая их духовными дарованиями –
смирением, глубоким внутренним покаянием, трезвостью.
Целый год Саша изображал из себя молчальника, а Оксана его прикрывала –
выполняла функцию приёмника-передатчика, осуществляла связь между ним и другими
людьми. Она постоянно бегала от него к родителям и соседям, а потом обратно,
передавая различные просьбы, предложения, претензии и угрозы. Получался
какой-то «испорченный телефон». Со стороны это, наверное, выглядело ужасно
смешно. И вот теперь ещё история с орехами…
– Саш, мне нужно с тобой поговорить! – наконец отважилась обратиться к
мужу Оксана.
– Опять ты сашкаешь? Для тебя я «отец Александр»!
– Вот именно об этом я и хочу поговорить!
Саша с удивлением посмотрел на решительное лицо Оксаны.
– Ну что ж, если ты хочешь, пойдём в «пещеру». Там тихо, спокойно и
думается хорошо.
– Идёт!
* * *
– Увидела! Увидела! – Надюшкины вопли разбудили Оксану.
– Кого? – со сна Оксана не сразу поняла, что происходит.
– Как кого? Суженого-ряженого!
– Ну и какой он? – с интересом спросила Верочка.
