— Господа, — громко произнес он, прерывая спор. — Хочу вам напомнить, что поиском виноватых мы займемся позже — если в этом возникнет необходимость. Сейчас наша задача — решить, что делать, чтобы вернуться в нашу Вселенную. У кого есть предложения?
Предложений не было ни у кого.
— Мы стали жертвой патриотических чувств мистера Мэйхью, — продолжал Граймс. — Конечно, если бы не он, никакой лозоходец никогда вытащил бы нас из этого… подпространства. Но мистер Мэйхью действительно влюблен в свою планету, а большинству влюбленных свойственно идеализировать предмет своего обожания. К несчастью, другого объяснения я не вижу. Он вдохновил этим светлым образом нашего многотерпеливого Дженкинса. А поскольку Дженкинс мог опираться лишь на ту информацию, которую ему передали, он и привел нас во Вселенную, где Лорн выглядит именно так. Насколько я понял, в этой Вселенной Приграничье не существует даже как отдельное территориальное образование — не говоря уже о суверенитете. Гхм… Лорн — и, вероятно, другие планеты — входят в состав Федерации. Вы ничего не говорили Дженкинсу о Далекой, Мэйхью? А об Ультимо? О Туле? Понятно, что это позволит получить более высокий уровень жизни… ну, и ряд других преимуществ. Но мы, приграничники, считаем, что независимость — это слишком высокая плата за жизненные блага. Что касается причин, по которым мы решили воздержаться от контактов с жителями данной Вселенной… Я взял на себя смелость решить, что никому из нас не захочется встретиться с другим собой, у которого есть тот же дом, та же работа, та же жена…
— Прекрасно, сэр, — подытожил Рэнфрю. — А что у нас есть?
— Дженкинс, — изрек Кэлхаун.
— Совершенно верно. Дженкинс — это по-прежнему все, что у нас имеется. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Вопрос — каким образом?
— У нас есть еще кое-что, — без улыбки произнесла Соня. — Ваша интуиция.
— Интуиция?
— Конечно. Она Вас ни разу не подводила.
— Я бы скорее назвал это результат экстраполяцией прошлого и настоящего.
Он снова опустился в кресло, пристегнулся и стал вспоминать. Вскоре он уже не обращал внимания на спор, который закипел с новой силой. Он вспоминал все события, начиная с того дня, как Соня вошла в его кабинет. Он вспоминал, как они в первый раз пересекли невидимые границы своей Вселенной — но так и не достигли иной. Они сорвались в эту бездну. А что было до этого? Странное чувство раздвоенности, затем легкий толчок… А может быть…
— Мистер Мэйхью!
— Какого… Ох, простите… Да, сэр?
— Что Вы можете сказать по поводу нашего корабля?
— Ну… корабль… Крейсер…
— Вы точно не его не… идеализируете?
— С чего мне его идеализировать, сэр?
— Ну, вот и славно. В таком случае, я попрошу Вас еще раз поработать с нашим гостем. Все то же самое, как и в прошлый раз. Опять от тьмы к свету с рамочкой в руке.
— Но Вы только что сказали, что моя необъективность слишком далеко заходит… Вернее, заводит!
— Ну да. Но Вас никто не просит снова вспоминать Лорн. Вы покажете Дженкинсу «Дальний поиск».
— Но разве мы не на «Дальнем поиске», сэр?
— В таком случае, самое время вернуться к себе!
— Холод, — прошептал Мэйхью, — холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, абсолютно ничего. Здесь нет ничего, кроме Вас — и тонкой изогнутой спицы, которую Вы держите в руках. Она замерла… Но вот Вы чувствуете, как она вздрагивает… Вот она повернулась, еще раз… словно нащупывая направление. Она куда-то указывает, она ведет Вас. Туда, где мерцает далекая, едва различимая звездочка… Вы еще не знаете, что это такое. Но Вы идете туда. Вы доверяете своему инструменту. И вот перед Вами — странный корабль. Вы никогда не видели такого прежде — но, глядя на него, Вы чувствуете успокоение. Вы знаете, что там безопасно, тепло. Свет исходит от больших круглых окон на носу этого корабля. Вы подходите ближе, заглядываете внутрь. Вы видите рубку. Горят зеленые и красные индикаторы на приборной панели… Вы разглядываете мониторы, по которым ползут яркие разноцветные точки… Вы отступаете — и видите на борту эмблему — золотое крылатое колесо. А прямо под ним написано имя корабля: «Дальний поиск».
