— Значит, я могу начинать теоретическую подготовку?
— Конечно.
Рэнфрю кивнул.
— Для начала… — проговорил он, — у нас на борту трое квалифицированных навигаторов…
Он выдержал паузу, но Граймс так и не понял, к кому обращается лейтенант — к самому себе или к окружающим, а потому промолчал.
— …Значит, пока один несет вахту, а второй отдыхает, третий вполне может заняться расчетами…
— Не может, — изрек Суинтон. — И на то есть веские причины.
— В самом деле?.. — рассеянно отозвался лейтенант. — Ах да, совсем забыл. Вы же офицер запаса — все равно что гражданский… Но все-таки, огласите Вашу причину. Наверно, дело в вознаграждении? Оно слишком низкое, чтобы выполнять за него дополнительную работу?
Суинтон вспыхнул, но ответил очень спокойно:
— Это военный корабль, мистер Рэнфрю. А члены экипажа военного корабля не могут считаться гражданскими лицами. Офицер военного корабля — да будет Вам известно — всегда на посту. Он должен постоянно находиться в состоянии готовности, тем более в чрезвычайной ситуации. А не сидеть носом в компьютер и не заниматься бесконечными расчетами.
— Черт возьми! — прорычал Рэнфрю. — Здесь ничего нет! Вообще ничего!
— Согласен. Но…
— Но ситуации это не меняет, — подытожил Граймс. — Мы провалились непонятно куда. Хочу заметить, чаще всего такое случается с ненужными вещами.
«Дальний поиск» падал (или висел) в абсолютном Нигде и Никогда — хрупкая скорлупка, заключающая в себе жизнь и свет. Средства связи исправно функционировали, но были совершенно бесполезны. Мэйхью, офицер псионической связи, тоже чувствовал себя совершенно бесполезным. Часами он сидел у себя в каюте, надеясь «услышать» хоть что-нибудь, кроме мыслей своих товарищей по несчастью. Совсем отчаявшись, он выпросил у доктора Тодхантера какой-то наркотик — крайняя мера, к которой прибегают псионики, чтобы повысить чувствительность своего мозга. Ничего, по-прежнему ничего и никого.
Впрочем, другие специалисты добились большего успеха. Рэнфрю нашел себе помощников, и работа не прекращалась целыми сутками. Бортовой компьютер был загружен до предела, обрабатывая колоссальные массивы данных, прогоняя их через новые и новые программы, сверяя полученные результаты… И никто уже не удивлялся, когда после многодневных усилий на дисплее снова загоралась надпись «Недостаточно сведений. Введите дополнительную информацию».
Граймс старался не вмешиваться. Он тешил себя мыслью, что может сделать это в любой момент — как только возникнет необходимость — и тем, что Соня тоже не принимала участие в этом бесконечном и запутанном процессе. Приятно осознавать, что ты хоть в чем-то не одинок.
Впрочем, забот ему хватало. Обстановка на корабле медленно, но верно накалялась — как из-за личной неприязни, так и на почве принадлежности к разным службам. Из тридцати человек восемь были офицерами ФИКС, остальные служили в Военно-Космическом Флоте Приграничья. «Федералы» неодобрительно косились на «Бродяг»5, а технические специалисты то и дело вспоминали о том, что принадлежат к разным Гильдиям. По большому счету, это нормальное явление — особенно когда экипаж недавно сформирован. Главное — чтобы процесс не выходил из-под контроля. Но временами Граймс начинал сомневаться, что сможет ничего не упустить.
Экипаж «Дальнего поиска» оказался в положении жертв кораблекрушения, заброшенных на необитаемый остров… или на необитаемую планету. Из тридцати было восемь женщин. Пока Будни Глубокого Космоса были заполнены делами и заботами, пока все жили предвкушением охоты за привидениями… то есть контакта с Призраками, проблем не возникало. Еще какое-то время руки и головы будут заняты математическими расчетами, а потом — модификацией Манншенновского Движителя. Но если попытка провалится, а новая будет отложена на неопределенный срок… Тогда можно ожидать чего угодно. В конце концов, никто из астронавтов не давал обета безбрачия, включая и Кэлхауна.
— Рано или поздно эту проблему придется решать, — сказал он Соне. Они сидели в капитанской каюте и дегустировали экспериментальную партию пива, изготовленного Тодхантером.
