На следующий день оранжевый, как апельсин, «Москвич» уверенно катил по расчищенной грейдерами автобусной дороге на Мордовию. За рулем сидел его хозяин – соседский сын Геннадий, смешливый и разговорчивый парнишка. Занесенные снегом поля слепили глаза, отражая яркий солнечный свет. Среди них темнели полоски перелесков да редкие села, притихшие среди зимнего дня. У попутчиков было хорошее настроение, тон ему задавал водитель, который, как понял Данила, помогал приходу по воле верующего отца за символическую плату. Зная о необходимости вести себя сдержанно в присутствии священника, Геннадий, тем не менее, не мог молчать. Видно, это противоречило его натуре.
– Вот, Сергей Николаевич, объясните мне, как быть. Отец говорит, что без венчанья жениться не позволит. Наташка, напротив, венчаться не хочет, она неверующая. А я, значит, как цветок в проруби болтаюсь. Жениться хочу, а сделать ничего не могу. Теперь вопрос: если я без венчанья не женюсь и мы с ней по сторонам разойдемся, это будет – по Богу или как? А если убегу с Наташкой в Москву и там мы с ней в ЗАГСе зарегистрируемся – это как, против Господней воли? Ежели против, то, выходит, все поколение наших родителей против Господа детей рожало? Коли так, все мы, без венчанья рожденные, – Божьи беспризорники?
– Правильно, Гена. Вы – беззаконники, хоть об этом и горько говорить. Другое дело, что это не вина родителей ваших, а беда. Их такими сделали без их на то воли. Понимаешь, брак без Божьего благословения – это повторение первородного греха. Ведь в чем вина Адама и Евы? Не просто в том, что они вступили в блуд. Они сделали выбор против Господней воли. Господь всегда дает право выбора, но один из открывающихся путей всегда против его воли. Это возможность сочетаться с Сатаной, с грехом. Они сделали выбор в пользу греха. Вот и появилось от этого на свет греховное, преступное потомство. И Каин убил Авеля. Душа человека, родившегося на свет без Божьего позволения, будет метаться во мраке и совершать ужасные ошибки. И себя она будет губить, и другие души. Поэтому, Гена, не сомневайся в выборе. Ты ведь даже не о себе заботиться должен, а о своем потомстве. Чтобы оно с миром в душе рождалось и жило.
– Ну да, конечно, – сказал Гена. – А то до революции лучше было. Венчаться-то все венчались, а безобразия творили только так. Я читал немало об этом.
– Здесь ты не совсем прав. Во-первых, ты читал лишь то, что для тебя специально подбирали в школе и в библиотеках. Очень много художественных свидетельств прошлой жизни от читателя утаивается. Поверь, если бы ты и с ними познакомился, то представлял бы прошлое совсем по-другому. До революции в людях был другой дух. Хотя жили непросто, но Бога почитали, а через это и в семьях отношения были крепче. Конечно, и то, о чем ты говоришь, тоже встречалось. Ведь человеческая душа – это поле борьбы светлых и темных сил. И у православных она также подвержена нападкам. Православный человек не безгрешен. Он просто в отличие от неверующего знает, кто его мутит, и борется с искушением с помощью Господа. Кто-то побеждает, а кто-то нет. Если мало молится, то проигрывает.
– Выходит, вера в Господа меня лучше не делает?
– Делает, Гена, еще как. Когда ты начинаешь осознавать, что именно темная сила подталкивает тебя к грехам, в тебе появляется сопротивление этой силе. Ты постепенно закаляешься и со временем уже можешь во многом очиститься, хотя, конечно, настолько мы грязны, что это будет только малый просвет. И все равно это лучше, чем, не осознавая своего свинства, валяться в грехе.
Данила слушал Сергея, и тяжелые мысли приходили ему на ум. Он вспоминал свою молодость, любовь к Зое, череду унизительных открытий ее измен, скрутивших в узел его душу и заставивших невыносимо страдать в самые заревые годы. Он пытался понять, что же это было – наказание за неизвестные преступления предков, или, может быть, просто следствие собственного безбожия? Теперь, когда прошло много лет, и на эту историю можно было посмотреть спокойно, он понял главное: все испытания, которые ему принесла жена, не были результатом случайного стечения обстоятельств. Это было кому-то надо, и Данила начинал осознавать, что это было надо силам, ведущим его по какому-то неведомому пути.
