Данила увидел Стеблова, в тулупчике, выбирающегося из дверей вокзала.
– Здравствуй, здравствуй, милый, чуть было не опоздал. Едва с соседом его «Москвич» завели, видишь, мороз-то какой. Ну, поехали быстрей.
Через полчаса они уже сидели в теплом домике священника в Выездном Арзамасе, вместе с его женой Софьей пили чай и вели разговоры. В соседней комнате спали трое малолетних детей Сергея. Поначалу в его супружестве были трудности, Софья никак не могла понести. Только после пяти лет неустанных молитв и поездок по святым местам дело наладилось. Теперь в семье росли две девочки и младший – мальчик. Софья сильно располнела, но природный румянец, белый цвет кожи и голубые глаза делали ее привлекательной.
«Интересно, а венчанные женщины хотят нравиться посторонним мужчинам?» – подумал Булай, глядя на жену Сергея.
И как бы отвечая на его вопрос, Софья вдруг сказала:
– Что мы говорим о всяких пустяках. Я же вижу, что Данила прямо из любовной печи приехал, в глазах голубое пламя. Не до разговоров ему сейчас. Пусть идет спать, о суженой своей помечтает. Рано еще день начинать. Пять часов утра только.
Все пошли отдыхать и, укладываясь на диване, Булай подумал о том, насколько же проницателен женский глаз к сердечным делам. Надо же, все с ходу поняла. Ну, Софья, ну, попадья! Значит, не все равно ей, что у других на личном фронте происходит.
Проснувшись утром, Данила обнаружил, что Сергей ушел на утреннюю службу, а с кухни доносится запах жареных блинов. Был скоромный день. Софья подала к блинам сметану и молоко. Данила ел это забытое кушанье, и воспоминания детства приходили к нему на память. Вот его бабка Анна, худая и строгая старуха в темном платке, стоит у печи со сковородником, поочередно доставая из нее две сковороды с блинами. Блины пекутся на углях, края чуть-чуть подгорают. Они замешаны на ржаной муке и, наверное, поэтому очень вкусны. На столе стоит плошка с топленым маслом. Каждый новый блин делится между тремя детьми на три части. Каждый, свернув свой кусок в трубочку, окунает его в масло и с аппетитом ест. Блинный день – это событие. Он бывает редко, не каждые выходные. Муки всегда в обрез. На дворе пятьдесят третий год. Голода нет, но и сытой эту жизнь тоже не назовешь. Не хватает даже хлеба. Булай хорошо помнил, как тогда добывали хлеб. Теплые буханки привозили в лавку с хлебозавода на конных санях часов в пять утра и продавали по одной на человека. На всех не хватало. Поэтому, чтобы досталась буханка, надо было занимать очередь с вечера. Никогда из памяти его не уйдут: и толпа людей, которая жмется друг к другу под звездным зимним небом, чтобы согреться, и жгучий мороз, протекающий через дыры валенок к пальцам ног, и сонное стояние под рукой у бабки, с железной выносливостью каждую ночь уходившей в очередь с двумя старшими внуками, а его мать оставалась с младшей трехлетней дочерью.
Хорошо это было или плохо? Прожив на свете сорок лет, Данила решил, что так было надо. Человеку очень важно знать цену таким вещам, как хлеб, воля, любовь. Ему пришлось познать все, и, наверное, поэтому он оказался сейчас здесь, где хранится изначалие всего главного, – в семье священника.
Булай распивал с попадьей на кухне чай, когда со службы явился Сергей. Он принес с улицы запах морозного солнечного дня, в бородке его светились искорки инея.
– Хорошие новости, Данила. Завтра заглянем, если Бог даст, в Санаксары. Знаешь такой монастырь?
Данила не знал, и приятель рассказал ему, что в Темниковском районе Мордовии стоит заброшенный старинный Санаксарский монастырь, в котором покоится прах Федора Ушакова. Знаменитый флотоводец после выхода в отставку уединился, стал отшельником, все время проводил в молитвах и завещал похоронить его в Санаксарах. При советской власти монастырь был разорен, а сейчас в нем снова затеплилась жизнь. Появились первые добровольцы, которые на свои средства начали ремонтные работы. Но пока еще это все самодеятельность. Разрешения властей на открытие обители нет.
– Но туда мы по пути заедем, а повезу я тебя к одному очень интересному человеку, который неподалеку проживает. Я с ним познакомился, когда Санаксары навещал. Он тоже там в свободное время трудится. Так подружились, что обязательно разок в два-три месяца до него доберусь. Наговорюсь – как водицы из чистого ключа напьюсь. Вот и ты увидишь, какие люди у нас в самой глубинке проживают.
