]
Гл. 17. Внимательно следя за ходом дел в Галлии и Германии, он достиг бы в случае успеха королевской власти над сильнейшими и богатейшими народами.
Гл. 18. [В этой главе Тацит описывает приготовления Цивилиса к сражению с римлянами и ход этого сражения.] Цивилис велел разместить вокруг себя знамена взятых в плен когорт, для того чтобы его воины имели перед глазами трофеи недавней победы, а враги почувствовали страх при воспоминании о поражении. Он приказал своей матери и сестрам, а также всем женам [воинов] и маленьким детям оставаться в тылу у сражающихся, чтобы поощрять их к победе и пристыжать отступающих. В то время как по всей боевой линии [германцев] раздавалось пение мужчин и завывание женщин, легионы и когорты не отвечали боевыми криками равной силы.
Левый фланг римского войска обнажил батавский отряд, перешедший на сторону неприятеля и тотчас же выступивший против римлян. Но легионеры, несмотря на тяжелое положение, сохранили боевой порядок, в то время как вспомогательные отряды убиев и треверов обратились в позорное бегство и, расстроивши свои ряды, бродили по всему полю битвы. На них набросились германцы, а легионеры тем временем укрылись в лагере Ветера. Начальника батавского эскадрона Клавдия Лабеона, который был соперником Цивилиса в городской партийной борьбе, Цивилис отослал в страну фризов, ибо его убийство вызвало бы недовольство среди соплеменников, а если бы он остался, то стал бы сеять семена раздора.
Гл. 19 – 21. [Война батавов с римлянами перекрещивается с гражданской войной между сторонниками Вителлия и Веспасиана.
После того как на сторону Цивилиса перешли три батавские вспомогательные когорты, вызванные из Британии в Могонциак, Цивилис привел их к присяге Веспасиану и отправил послов к двум легионам, стоявшим в лагере Ветера, с требованием принять ту же присягу. Но когда легионеры – сторонники Вителлия – заявили послам Цивилиса о своем отказе выполнить это требование и о своем намерении наказать Цивилиса как перебежчика, Цивилис принял решительные меры.]
Гл. 21. …Воспылав гневом, он призвал к оружию все племя батавов. К ним примкнули бруктеры, тенктеры и вся Германия, подстрекаемая вестниками к войне за добычу и славу. [В Гл. 22 – 23 Тацит изображает осаду римского лагеря Ветера батавами.]
Гл. 22. Ввиду того что война таким образом угрожала с разных сторон, легаты Муний Луперк и Нумизий Руф укрепили вал и стены [лагеря Ветера]. Здания, выстроенные за время долгого мира недалеко от лагеря и составившие нечто вроде муниципия, были снесены, чтобы они не послужили на пользу неприятелю. Но плохо позаботились о доставке в лагерь припасов и предметов первой необходимости242… Цивилис, занявший с основным ядром батавского войска центральную часть боевой линии, чтобы еще более устрашить римлян, наводнил оба берега Рейна отрядами германцев, в то время как его конница должна была ринуться [на лагерь] через равнину; вместе с тем корабли плыли вверх по реке… Надежду осаждавших увеличивали обширные размеры вала, который был воздвигнут в расчете на два легиона, но [в данный момент] охранялся силою не более 5000 вооруженных римских воинов.
Но сюда после разрыва мирных сношений собралось множество маркитантов, которые тоже могли быть использованы для военных надобностей.
Гл. 23. Лагерь частью поднимался по отлогому склону холма, а частью был доступен со стороны равнины. Август думал, что именно этот зимний лагерь поможет держать в подчинении Германию, и не допускал возможности такой беды, чтобы германцы сами пришли осаждать [находящиеся в нем] римские легионы. Поэтому [римляне] не старались особенно улучшить позицию или усилить укрепления. Казалось, что одной силы оружия будет достаточно. Батавы и зарейнские племена быстро выстроились так, что каждое племя стояло отдельно – таким образом яснее обнаруживались различия в доблести племен, – и стали издали наносить удары. Но так как их стрелы большей частью безрезультатно застревали в башнях и зубцах стен, а сверху им наносили раны камнями, то они с криком бросились штурмовать лагерь, причем многие приставили лестницы, а некоторые влезали по деревянным навесам своих товарищей. Кое-кто уже чуть было не вскарабкался наверх, как вдруг [
