И что изобретать какую — то особую «диалектическую логику», отличающуюся от «диалектики» и по предмету, и по составу ее категорий, затея нелепая, в корне противоречащая ясным ленинским позициям в этой проблеме.
Литература
1. Весьма определенно такой взгляд выражен в статье М.Н.Алексеева «Диалектическая логика» (см.: Вопросы философии. 1964. № 1) в учебнике М.Н.Руткевича, в работах В.П.Рожина и ряда других авторов. Из новейших публикаций такой взгляд наиболее резко представлен в редакционной статье Д.П.Горского и И.С.Нарского «О природе и сущности закономерностей диалектики познания как науки» (Диалектика научного познания: Очерк диалектической логики. М., 1978).
2. Розенталь М.М. Ленин и диалектика. М., 1963. С. 64.
3. Кедров Б.М. Единство диалектики, логики и теории познания. М., 1963. С. 168–169, 173.
4. Розенталь М.М. Принципы диалектической логики. М., 1960. С. 78.
Эвальд ИЛЬЕНКОВ Письма с фронта (Ноябрь 1943 — июль 1945)
Письма с фронта молодого Эвальда Ильенкова — человеческое свидетельство поразительной искренности и духовной зрелости. В них запечатлен, может быть, самый важный момент «подземного роста души», как называл Александр Блок процесс становления личности. Доя тех, кто знал Эвальда Васильевича лично и близко, в письмах как бы отраженным светом высвечиваются знакомые черты и особенности человеческого облика будущего крупного ученого — философа. Дя тех, кто знает Эвальда Васильевича лишь по его философским сочинениям, открывается возможность лучше понять, из какого «варева» жизни рождаются мудрая мысль и проблематический характер.
Письма фронтовика Ильенкова к своей «Беатриче», Ирине О., тоже вкусившей порох войны — это история любви, которая, как часто бывает, получилась «неспетой песней», оборвалась в самом ее начале. Встретившись сразу после войны, они пошли каждый своей дорогой жизни, обретая новых друзей и близких.
Письма с фронта молодого Эвальда Ильенкова — человеческое свидетельство поразительной искренности и духовной зрелости. В них запечатлен, может быть, самый важный момент «подземного роста души», как называл Александр Блок процесс становления личности. Доя тех, кто знал Эвальда Васильевича лично и близко, в письмах как бы отраженным светом высвечиваются знакомые черты и особенности человеческого облика будущего крупного ученого — философа. Дя тех, кто знает Эвальда Васильевича лишь по его философским сочинениям, открывается возможность лучше понять, из какого «варева» жизни рождаются мудрая мысль и проблематический характер.
Письма фронтовика Ильенкова к своей «Беатриче», Ирине О., тоже вкусившей порох войны — это история любви, которая, как часто бывает, получилась «неспетой песней», оборвалась в самом ее начале. Встретившись сразу после войны, они пошли каждый своей дорогой жизни, обретая новых друзей и близких.
14.11.43.
Здравствуй, Ира! я сижу сейчас в землянке, среди развалин. Когда — то большой и красивой Вязьмы. Трудно поверить, что недавно здесь был город. Холмы, из которых торчат остатки стен, трубы… а люди ютятся в норах, лишь кое — где возводят постройки из старого кирпича…
Все это. правда, мало занимает меня. Как только сяду сразу на все наплывают мысли о тебе. Грусть охватывает какими — то волнами. Мне все казалось в поезде, что ты совсем недалеко, что стоит только вылезти из вагона, и я сразу встречу тебя. И мне больших усилий стоило убедить себя, что поезд несется уже далеко — далеко от Москвы.
Рядом в купе сидела какая — то девушка, голос которой удивительно походил на твой. Я нарочно не смотрел в ее сторону, чтобы не разрушить это очарование. Будто ты сидишь рядом и что — то рассказываешь, и смеешься…
Позавчера еще мне было безразлично, буду ли я воевать месяц, полгода или год; а сегодня мне хочется кончить эту треклятую войну как можно скорее, и скорее приехать в Москву. С родителями я расставался без всякого сожаления, и грусти по ним не испытываю сейчас нисколько. Это, верно, потому, что у меня сейчас есть ты, Ира, которая мне дороже и ближе всех на земле…
Если бы я был для тебя тем же, чем ты для меня! Я пронесу свою любовь через боль и страдания войны — это я знаю. Если ты чувствуешь тоже — пиши не стесняясь, забудь, что письмо будут читать чужие люди — цензура.
