А ведь подумать только, еще месяц назад такой портрет ей бы только польстил…
Впереди возникла какая-то преграда. Подняв голову, Александра обнаружила, что стоит перед портиком входа в мансион. Мотнув головой, дабы отогнать неприятные мысли – безуспешно, надо признать – она поднялась на крыльцо и вошла внутрь.
– Я кому сказал: стой! – скрипучий голос нагнал ее уже на лестнице.
Виконтесса обернулась: из обеденного зала на нее смотрел кривоногий человечек в золотой тоге с каким-то сморщенным, неприятным лицом.
– Стой, когда к тебе обращается ликтор! – проскрежетал он, косолапо поднимаясь с лавки и беря в руки пучок перетянутых алой лентой прутьев, из скопления которых торчало лезвие топора.
– Что вам угодно, гражданин? – сухо поинтересовалась Александра.
– Пойдешь со мной, – заявил человечек в золотой тоге, делая шаг к ней.
Только сейчас девушка заметила, что в зале царит просто мертвая тишина. Немногочисленные посетители уткнулись носами в тарелки, прокуратор Тит за стойкой втянул голову в плечи, сделавшись похож на горбуна.
– Кто вы и что вам надо? – спросила виконтесса.
– Тебя, – выплюнул незнакомец. – Я – ликтор Публий!
– И что с того? – спросила Александра, хотя, в общем-то, поняла уже, к чему идет дело.
– Пойдешь со мной! – повторил ликтор, приблизившись к ней на расстояние вытянутой руки.
– Куда? – поинтересовалась виконтесса, холодно прищурившись.
– Куда надо!
– А не пойти ли тебе самому, ликтор… куда подальше? – ствол выхваченного из кобуры разрядника был направлен хаму точно в лоб.
Ликтор сделал резкое движение рукой, и Александра, сама того не желая, нажала на спуск. Выстрела, однако, не последовало, вместо этого выбитый из руки разрядник отлетел на пол. «Предохранитель, хаос его затяни!» – запоздало вспомнила виконтесса.
Сделав еще шаг вперед, ликтор ухватил девушку за отворот плаща и занес для удара свой обрамляющий топор пук прутьев. Едва ли он собирался зарубить виконтессу на месте, разве что проучить немного – лезвие смотрело в сторону, – но Александра запаниковала и парировала удар выхваченным из-под плаща кортиком. Бить всерьез она также пока не намеревалась, но рука злобного ликтора словно сама собой метнулась под лезвие. Из рассеченной кисти брызнула кровь.
Взвыв, ликтор отскочил назад, прижимая раненую руку к животу.
– Пошел прочь! – бросила Александра, терять которой было уже нечего.
Раненый затравленно огляделся по сторонам и стремглав бросился на улицу. Топорик его так и остался лежать у лестницы.
Стряхнув кровь с лезвия кортика, Александра убрала оружие в ножны.
– Прошу меня простить, перегрина, – раздался из-за стойки негромкий голос прокуратора Тита. – Я не предупредил вас, Октавия сказала, что вы вернетесь поздно…
– Что здесь происходит? – легка на помине, с лестницы бегом скатилась Октавия. Вид у нее был растрепанный, словно ее выдернули из постели. – О Духи! У тебя на руке кровь, ты ранена? – бросилась она к подруге.
– Это не ее, – пояснил сзади управляющий.
– Как Эдуард? – спросила Александра.
– Уснул… Да что с ним сделается! – махнула рукой студентка. – А вот что здесь случилось?
– Алекса столкнулась в зале с ликтором Публием, – пояснил Тит. – Тот был уже изрядно пьян и потребовал ее к себе. Защищаясь, Алекса прицелилась в него из разрядника, а затем пырнула ножом.
– Да какое там пырнула, чуть-чуть кожу поцарапала, – презрительно бросила Александра.
– Ликтор ретировался, бросив фасции, – Тит указал на обложенный прутьями топорик.
– Какой ужас! – схватилась за голову Октавия.
– Что, все так плохо? – устало спросила виконтесса. – Ждать стражу?
– Не сегодня, – печально покачал головой Тит, – не сегодня. Вспомни, что нынче за ночь.
– Полнолуние? – хмыкнула Александра.
– Ночь Жребия. И проводит его не кто иной, как ликтор Публий.
* * *
Стража явилась в мансион под утро. Отряд из десяти солдат возглавлял сам легат Квинт, командир городской когорты. Присутствовал и ликтор Публий, однако старался держаться в задних рядах, под прикрытием бравых стражников. Рука его была забинтована и покоилась на перевязи, словно после тяжелой раны.
Алекса ждала «гостей» в зале. С ней была Октавия, как верная подруга просидевшая рядом всю ночь. Прокуратор Тит угрюмо протирал за стойкой бокалы и делал вид, будто он здесь совершенно ни при чем.
