Точно уверена я была только в одном: Янис — из лордов, он — родич хозяев. А я — деревенская девчонка, которая только-только отвыкла себя девкой на людях звать да научилась правильно книксен делать. Станет ли Янис относиться ко мне серьёзно? Действительно ли я ему по сердцу?
Выдохнула облачко пара. Ох, что-то не жарко. А костяшки пальцев уже и вовсе синие… Вот и хорошо. Можно окно захлопнуть, я тут и так зверскую холодину учинила, и возвращаться к Кайре на кухню.
А от Яниса мне впредь лучше держаться подальше.
И всё равно Кайра что-то заметила. Оглядела меня, поджала губы, неодобрительно качнула головой:
— Линда, давай-ка вдвоём до рынка дойдём. Нам сегодня много чего купить надо, ты одна не справишься.
Я послушно кивнула. Взяла корзины и пошла в прихожую у чёрного хода, где висел мой плащ и стояли сапоги.
По дороге к рынку Кайра молчала, словно о чём-то размышляла. А когда мы, нагруженные, шли обратно, заговорила:
— Вижу я, что ты, Линда, девушка хорошая, честная. Потому и иду на прямое нарушение приказа. Предупредить тебя хочу: будь осторожна и помни — гусь свинье не товарищ.
Это она о?..
— Мой муж, Петар, сын лорда. Промеж лордов так принято, что если у кого байстрюк родится, то ребёнка на воспитание в другую семью отдают. Там о нём заботятся. Вот из Петара садовник вышел. Только отца он никогда не видел, а матери не помнит.
И замолчала.
Меня как кипятком ошпарило. Выходит, Кайра знает или догадывается о том, что происходит. И думает, что ничего хорошего из этого получиться не может. Я так далеко и не заглядывала.
Потупилась.
— Спасибо тебе, Кайра. Обещаю, что никому не скажу. — И, чувствуя, что должна отплатить за доверие, продолжила: — Янис хотел мне брошку подарить, только я не взяла. Но сегодня он меня поцеловал, и я растерялась. Я ж никогда до того ни с кем не целовалась.
Кайра поглядела на меня с какой-то жалостью.
— Помочь тебе, Линда, тут не могу. Думаю, насильно он делать ничего не станет. Но не обманись и не позволь сделать себя несчастной.
Я закусила губу, чувствуя, что сейчас расплачусь.
Вечером на дверной ручке я опять увидела висящую на ниточке конфету.
И что с ней делать? Аппетит у меня как-то резко улетучился.
Потоптавшись несколько секунд, решила, что пусть себе висит. Вряд ли сюда леди Лобелия заглянет. А мне надо на ясную голову подумать.
Прошло уже четыре с лишним месяца с тех пор, как я поступила служить в особняк Инрис. Скоро стает снег, придёт новая весна. Это хорошо.
С другой стороны, за это время я накопила больше двух золотых — по тридцать серебрушек в месяц. Тоже немалый плюс.
Научилась плохо, с ошибками, но писать. Теперь после походов на рынок я заносила в амбарную книгу расходы сама. А как правильно именовались товары, выясняла, листая эту же тетрадь. Больше я селёдку силеткой не обзову. И, конечно, стала увереннее читать. Грамотной я себя назвать не могла, но и неграмотной уже не была. Так, серёдка на половинку. Но у меня же всё впереди?
В доме были понятные порядки. Не мучили непосильной работой, платили хорошо и вовремя, не бранились и не били. И отпускали, если мне хотелось сходить в храм или на рынок, купить что-то для себя. А ещё у меня появилось то, чего не было никогда раньше, — личная комната.
И вот этот рай грозил рухнуть из-за того, что мне приглянулся — или я приглянулась, не поймёшь даже… в общем, из-за смазливого парня. Пойду у него на поводу — и где окажусь? С животом в придорожной канаве?
Значит, попробую сделать вид, что ничего и не было. Так легче всего.
* * *
Всю следующую неделю я успешно избегала Яниса. Растворялась тенью при его приближении, изменила налаженное расписание уборки комнат, старалась больше времени проводить на кухне вместе с Кайрой. Боялась — не знала, что ему сказать и как себя вести. А если он опять меня обнимет, а я снова голову потеряю?
Спалось мне плохо. И из-за страхов, и из-за желаний. Я стала нервной и пуганой, подпрыгивала при всяком шорохе.
На ручке комнаты болталась уже целая гроздь трюфелей, покуда однажды, вздохнув, я не отнесла конфеты в библиотеку, где и оставила их на столе.
