— Испугалась? — улыбнулся он и опустил меня на пол бережно, легко так.
Только на ноги-то поставил, а рук не разжимает, так и стою, к его груди прижатая. Растерялась, сердце колотится так, что в ушах звоном отдаётся, ноги подкашиваются. А пуще всего сбивает с толка его запах — и не сильный, а слаще любых духов. В голове шумит, в глазах темно, чую — пропадаю… а он, мало того, наклонился и поцеловал меня прямо в губы. И руки ещё сильнее сжал, к себе притиснул.
От вкуса его губ я вовсе разум потеряла. Ноги не держат, совсем как ватные, сама в его рукава вцепилась, чтоб не упасть. Хотела сказать: «Нет, стой! Не надо!» — а вышло совсем не то. Только «Ах», да поцелуй с раскрытым ртом ещё жарче стал.
Отпустил он меня сам.
Мне было жутко стыдно, что я так над собой власть потеряла, что он мне желаннее да вкуснее любого трюфеля показался. А Янис говорит:
— Не бойся. Это только поцелуй. А остальное во много раз слаще.
Вот тут-то я и испугалась по-настоящему, и в себя разом пришла. Схватила свою метёлку и вылетела из библиотеки как ошпаренная кошка. Кинулась в ванную, на себя в зеркало гляжу — волосы из пучка выбились, глаза блестят, как в лихорадке, лицо горит, губы распухшие. Что, что я наделала? Почему не оттолкнула его сразу?
Стала на лицо холодную воду горстями плескать. Прополоскала рот, причесалась, оправила платье. А в голове крутилось: как же теперь? Что же будет? Если леди Лобелия прознает, какими непотребствами я занималась, точно выгонит!
Закрыла глаза на секунду — и опять как в бездну провалилась: показалось, что Янис меня к себе прижал, а губы — горячие, жадные, настойчивые — снова терзают рот. Не думала, что это вот так — словно в тебе костей не осталось, а сама плывёшь без руля и ветрил. Даже не плывёшь — падаешь. Только хочется, чтобы он был — покраснела до корней волос — везде.
Замотала отчаянно головой — я ведь не лодка какая, чтобы меня так носило да кидало. И вступиться, если глупостей натворю, за меня некому. Известно же — тешатся парень с девушкой вместе, а расплачиваться только девушке. Что имел в виду Янис, когда сказал, что остальное ещё слаще? Ясно дело, что не поход под ручку в храм и не чтение вслух книжек об этикете.
Нужно ли мне это остальное? Ой, чую, нет. Точнее, хочется-то до темноты в глазах, а вот по разуму Янис рядом хуже огня на сеновале. Только как мне от такого отказаться? И как отказать тому, кому один раз дала понять, что он мне по сердцу?
Вдруг Янис всё же ко мне всерьёз? Ведь насильно он ничего не делал и всегда с уважением… Может, надо просто подождать и посмотреть, как дальше повернётся?
Как же поступить?
Захотелось даже побежать к Кайре, спросить совета. Но стало страшно: а если я перешла черту и за такое выставят на улицу?
Помаявшись ещё немного, решила, что промолчу и подожду — посмотрю, что будет завтра.
А зря.
Более слабые всегда стремятся к равенству и справедливости, а сильные нисколько об этом не заботятся.
Аристотель
Идти на кухню в таком виде было нельзя. Прикинув, что ещё минут десять-пятнадцать Кайра меня вряд ли хватится, побежала к себе. Закрыла на щеколду дверь, распахнула окно и, опёршись на подоконник, высунулась на улицу. Дышала ледяным воздухом глубоко, сейчас мне хотелось замёрзнуть, лишь бы перестать чувствовать, как пылают щёки.
Какая же я дура!
Что я натворила?
Да, Янис дарил мне конфеты. Но ведь ничего серьёзного он не обещал. Хуже того, завёл речь «об остальном». А что за остальное, которое слаще поцелуев?
И ещё: о Боре я знала всё. Какой у того характер, какая семья, на что Бор может рассчитывать, если женится, понимала, как, если вдруг сойдёмся, станем жить.
А что мне известно о Янисе? Только то, что того в доме своим считают, но кто он, мне не говорят? Я даже не представляла, где он живёт. То ли тут ночует, то ли где-то в городе. В господское крыло после шести вечера мне хода не было. А Кайра поднималась туда, только если зазвонит колокольчик, звавшийся сонеткой. Но ничего мне не рассказывала.
На какие средства Янис существует и чем занимается? Тоже понятия не имею… И почему-то думалось, что он рассердится, если начну задавать вопросы.
