Рубаха человека порвалась и распахнулась во время безумного бегства из рудника. И там, посередине груди, прямо в живой плоти сидел сверкающий зеленый камень размером с мужской кулак! Он горел на ярком солнце каким-то недобрым, пугающим светом…
– О такой магии я никогда даже не слышал!.. – пробормотал Рейстлин, завороженно глядя на камень. Невероятное зрелище приковало друзей к месту…
Заметив устремленные на него взгляды, Берем инстинктивно запахнул на груди рубаху. Потом выпустил руку Стурма, повернулся и побежал к воротам. Эбен вскочил на ноги и бросился следом.
Стурм прыгнул вперед, но Танис остановил его.
– Слишком поздно сводить счеты, – сказал он. – Надо позаботиться об остальных…
– Танис!.. – завопил Карамон, указывая на что-то чуть повыше ворот.
Каменные плиты стен начали расходиться в стороны. Из открывшейся дыры сперва медленно, потом все быстрее стали валиться исполинские гранитные валуны. Со страшной силой врезались они в мостовую, дробя ее в пыль. Сквозь грохот каменных глыб смутно слышался лязг тяжелых цепей, приводивших в действие механизм…
Валуны начали падать как раз в тот момент, когда Эбен и Берем подбежали к воротам. Эбен закричал от ужаса, вскинув руки над головой в жалкой попытке заслониться. Его спутник поднял глаза и, казалось, вздохнул. В следующий миг обоих похоронил под собой чудовищный камнепад. Древний механизм намертво запечатал ворота Пакс Таркаса…
– Это – ваш последний акт неповиновения! – проревел Верминаард. Грохот камней на время заглушил его голос, что, понятно, привело Повелителя Драконов в еще большую ярость. – Вам была дарована возможность потрудиться во славу Владычицы. Я отечески заботился и о вас, и о ваших семействах. Но вы, упрямые глупцы, не цените ничего. И за это вы поплатитесь жизнью! – Он высоко поднял Приносящую Ночь. – Я перебью мужчин. Я сожгу женщин. Я уничтожу детей!
Прикосновение руки Повелителя – и Пирос, распахнув громадные крылья, прыжком бросился в воздух. И широко раскрыл пасть на вдохе, готовясь метнуть испепеляющее пламя в беспомощную толпу во дворе…
Но не успел.
Проломив крышу крепости, расшвыривая обломки и мусор, снизу вверх навстречу ему свечой взвилась Матафлер.
Старая драконица окончательно погрузилась разумом в прошлое, заново переживая утрату детей. Она снова видела перед собой рыцарей верхом на золотых и серебряных драконах, со смертоносными Копьями, зловеще блистающими на солнце. Тщетно умоляла она своих детей не ввязываться в проигранную битву, тщетно пыталась убедить их: в этой войне надеяться было более не на что… Можно ли удержать юных, рвущихся к подвигам? Прочь умчались они, оставив ее лить слезы в опустевшем логове…
И как раз в тот момент, когда перед ее умственным взором вновь развернулась картина той последней кровавой битвы, когда она увидела своих детей умирающими на Копьях, – тут-то и услышала она голос Верминаарда:
– Я уничтожу детей!..
И Матафлер, как и много столетий назад, бросилась спасать своих малышей.
Пирос, озадаченный столь неожиданным нападением, едва успел увернуться от поломанных, но все еще смертоносных клыков, готовых вспороть ему бок. Удар пришелся вскользь, болезненно рванув большую мышцу крыла. Перевернувшись в воздухе, Пирос полоснул Матафлер когтистой передней лапой, глубоко пропахав мягкое подбрюшье драконицы. Обезумевшая Матафлер не заметила боли, но Пирос был моложе, крупней и сильней – его удар отшвырнул ее прочь.
Инстинктивный переворот в воздухе спас жизнь самцу, к тому же дав ему возможность выиграть высоту и время, чтобы напасть самому. Пирос забыл лишь об одном – о своем седоке. Верминаард, пренебрегший боевым седлом, не удержался на спине дракона и кувырком полетел вниз. На его счастье, высота была небольшая – Повелитель отделался испугом да несколькими синяками.
Видя, что он поднимается на ноги, большинство людей во дворе шарахнулось прочь. Но не все. Быстро оглядевшись, Верминаард заметил в углу двора четверых, не пожелавших обратиться в бегство.
Повелитель Драконов повернулся навстречу этим четверым…
Неожиданное появление Матафлер и ее нападение на Пироса встряхнуло охваченных паникой беглецов, побудило их к действиям. Падение же Верминаарда, подобное низвержению какого-нибудь грозного Божества, довершило то, чего никак не удавалось Элистану и остальным. К людям вернулся разум, и толпа устремилась на юг, к горам, сулившим убежище.
