– Нет, сперва ступай выбирать сети, – осадил его Торвард. – Если там ничего нет, то незачем зря будить старика.
Эйнар скроил самую недовольную рожу, какую сумел, и удалился к морю, предварительно тычком пригласив с собой Ормкеля. Но труды их были не совсем напрасны, и на похлебку улова хватило.
После завтрака Торвард приказал отчаливать. С рассветом стало ясно, что местность необитаема – с вершинки были видны только скудные луговины, без скота или строений. Дул восточный ветер, и два корабля пошли на запад, огибая остров и высматривая следы пребывания людей. Местные поселки, как говорили бывавшие здесь, располагаются поблизости от воды, поскольку рыбная ловля многим тут служит единственным источником пропитания. Но пока никакого жилья не показывалось – только скалы, кое-где поросшие редким лесом.
– Торлейв говорил, он слышал от местных, что за ними на север нет уже больше никакой земли, – сказал Хедлейв. Его сменили на весле, и он подошел к Торварду, который, стоя на носу, оглядывал безрадостную зимнюю картину. – Это правда, как ты думаешь, конунг?
– Не знаю. – Торвард повел плечом. – Но может быть. Я никогда не слышал, чтобы от Козьих островов на север еще была земля. Все улады отсюда на запад, даже на юго-запад.
– Их вождь говорил: «Мы обитаем на самой дальней земле, а за нами нет ничего, кроме ветра и волн. Уединенность наша служит нам защитой, и сумрак наших древних тайн оберегает нас!»
– А это Торлейв не присочинил? – Торвард с насмешливым подозрением покосился на него. – Уж слишком красиво.
– Мог и присочинить, – согласился Хедлейв и шмыгнул простуженным носом.
– Они все такие! – крикнул со своего места Эйнар. – Песнопевцы, чтоб их!
Хедлейв, третий из четырех сыновей Альвора ярла из усадьбы Горный Вереск, происходил из рода знаменитых во Фьялленланде сказителей и скальдов. Его отцу принадлежал целый свод песен о подвигах Торбранда конунга, с которым он сам ходил в походы всю свою молодость и зрелость, его брат Флитир сложил несколько песен о Торварде, а сам Хедлейв очень увлекался сказаниями о глубокой древности. Он расспрашивал стариков, помнивших какие-то любопытные мелочи, собирал все воедино и пытался сплести разрозненные пряди повествования так, чтобы вся жизнь, скажем, древнего конунга Торгъёрда Принесенного Морем или его сына Бельгейра Отважного была ясна от рождения и до смерти. Эйнар вечно над ним смеялся, попрекая пристрастием к «стариковскому ремеслу», но Хедлейв не обращал внимания на глупые насмешки.
– Э, Хьёрт! – Торвард, что-то заметив на берегу, обернулся и махнул кормчему. – Держи к берегу.
– Что там?
– Вижу вроде дом… – Торвард вгляделся. – Или не дом… Тролль их разберет, но, по-моему, это крыша!
Сильное волнение и опасность подводных камней не позволяли кораблям подойти к берегу, и к «Ушастому» подтянули лодку, которую тащили сзади.
– Я, я, конунг, пусти меня! – Эйнар чуть не прыгал от беспокойства, как бы кто его не обошел.
На берег высадилось шесть человек. Замеченная Торвардом крыша действительно принадлежала жилью, но покинутому и заброшенному. У хижины, сложенной из дерна, было когда-то всего две стены, а две другие заменяли склоны скальной расщелины. Сейчас из этих двух стен уцелела всего одна, дерновая же крыша частично оказалась обрушена. Внутри, куда все-таки залез неугомонный Эйнар, сохранился очаг с затоптанными углями и глиняные черепки на полу. Эйнар поднял один, украшенный ярким спиральным узором из желтых и красных линий.
– Да ты никак золотой кубок нашел? – хохотнул Коль Красный.
Эйнар бросил осколок в воду.
– Не так уж давно это все разрушено, – заметил Сёльви, пощупав одну из жердей кровли. – Крышу чинили только прошлым летом.
– А тут тропинка! – крикнул Эйк Нежданный с задней стороны хижины. – Куда-то вглубь.
Лодку подтянули назад к кораблю, на берег высадилось еще восемь человек во главе с самим Торвардом. Он решил пойти по тропинке и посмотреть, нет ли дальше еще жилья. И оказался прав: за первой же горой открылась маленькая долина, несколько травянистых полян, сжатых бурыми каменистыми склонами, а у подножия горы – деревенька из таких же хижин-полуземлянок.
