Хирдманы следовали за ним, недовольно гудя: так обмануться в надеждах после утомительного и опасного пути по зимнему морю было особенно обидно. А в нем кипело раздражение: ему мучительно хотелось драться, хотелось выбросить эту черную силу, которая волной поднималась со дна души, а драться было не с кем, и он знал, что, если сейчас ему не попадется подходящий враг, он начнет кидаться на собственную дружину. Казалось, не так уж давно он давал выход своей темной мощи в Винденэсе, а она уже накапливалась снова, как гной в ране.
К вечеру погода испортилась, ветер усилился и задул навстречу. У берега обнаружилась еще одна деревня, наполовину сожженная и тоже пустая, чему уже никто не удивился, и Торвард велел устраиваться на ночлег. Человек пятьдесят поместилось в опустевших домах, там даже удалось развести огонь, расчистив очаги. Правда, в этой деревне трупов, перезимовавших на открытом воздухе, нашлось уже шесть, из них два женских. Причем рядом с одним из женских тел лежал небольшой боевой топор на длинной рукояти, и похоже было, что покойница сама держала его в руке, когда встретила смерть.
– А я слышал, что у них женщины тоже сражаются, – заметил Хедлейв. – Ну, куда их девать?
– Бери за ноги да пошли сбросим в море! – ворчал Ормкель. – Тут десять человек можно на ночь разместить, что же нам теперь из-за этих вонючек на берегу под дождем торчать?
Взять трупы за ноги не получалось, потому что плоть совершенно сгнила и скелет разваливался на куски, но обломками досок прежних обитателей кое-как выгребли за порог и оставили в сторонке, прикрыв теми же досками. Не поместившимся под крышей пришлось опять устроиться на земле, но стены домов давали хоть какую-то защиту от ветра. Развели костры, Кольгрим сварил похлебку из пшена и остатков вчерашней рыбы.
– Если мы завтра, конунг, не найдем чего-нибудь получше костей, а сети в такую погоду не поставишь, я и не знаю, что будем делать, – озабоченно говорил Торварду старик, ведавший в походе съестными припасами. – Или завтра посылай людей искать дичь. Тут в горах должны водиться черные быки с такими вот рогами.
Расставив дозоры, Торвард лег спать. И ему снова приснилась вчерашняя богиня. На белой шее блестело золотое ожерелье и бусы из красных камней, под белыми одеждами легко угадывались волнующие очертания ее бедер, длинных стройных ног, высокой груди и изящных плеч, так что Торварду стало жарко, несмотря на холод и сырость вокруг. В руках она держала тот же рог и приглашающе протягивала его Торварду. Он потянулся к ней… и проснулся.
– Конунг! – Над ним склонился Кальв Белый Нос. – Конунг, проснись!
Была глубокая ночь, все хирдманы в заброшенном доме спали, но у дверей стоял Вальмар Ореховый в мокром плаще – из полуночной стражи, как и Кальв.
– Что такое? – Торвард быстро сел, мгновенно прогнав сонную одурь.
– Там… там… – Кальв был уже седым, опытным воином и повидал много всякого, но сейчас с трудом подбирал слова. – Там идут…
– Кто? – Торвард был уже на ногах и торопливо связывал волосы в хвост – заплетать косы было некогда.
– Вроде люди… а может, духи или великаны, какой тролль их разберет!
– Где? Идут сюда, на нас?
– Тролль их знает!
– Показывай! – Торвард быстро затянул ремень пояса, накинул на плечо перевязь с мечом, оправил новый полушубок из белого волка, уже пропахший морем и дымом, и пошел за Кальвом.
Снаружи было темно, только луна, полная и ослепительно белая, сияла среди серых непричесанных облаков. Торвард быстро глянул вверх – серые кони мчались по ветру, волосы всадниц в серых одеждах развевались вместе с конскими гривами. Вокруг что-то происходило, и он, потомок самого Харабаны Старого, ощущал это всей кожей. Во вселенной что-то сдвигалось, колесо года поворачивалось, в бесчисленно-какой-то раз уничтожая отжившее и расчищая дорогу новому.
Сегодня День Фрейи! – вспомнил Торвард. В полночь открываются Врата, выпуская обновленную юную богиню в мир. А уже почти полночь.
– Вон они, посмотри! – Кальв провел его к группе дозорных, которые, вопреки всем правилам побросав свои места, столпились и смотрели все в одну сторону, обмениваясь негромкими восклицаниями.
