– Оставь, Рамвальд конунг, – Торвард отмахнулся. – Если мне нужны подарки, я сам их возьму. Меня тут обвиняют, что я ничего не делаю, чтобы порадовать гостей. Петь песни, слагать стихи и рассказывать саги я не умею, к тавлеям тоже что-то никакой охоты. Единственное, что я умею делать очень хорошо, – так это драться. Порадуем же твоих гостей хорошей дракой.
– Но мои гости вовсе не так уж и скучают…
– Зато скучаю я ! А этот парень, – Торвард окинул взглядом Вемунда, которому отец и несколько старших хирдманов давали наставления, – все равно рано или поздно захочет со мной подраться – так зачем ему искать меня по всем семи морям? Мы уже встретились, так отчего же не дать ему попытать счастья!
– Нужно назвать условия поединка… – начал Бергфинн Тюлень.
– К троллям условия! – рявкнул Торвард, терпение которого подошло к концу. – В бою не бывает условий! В бою с одной стороны бывает сильный, а с другой – труп! Ну, ты, Сигурд, или как тебя там! Бери топор и сейчас выясним, кто из нас кто!
Вемунду тем временем принесли стегач и даже кольчугу, и он поспешно натягивал все это, бросив полушубок на руки дренгам. С другой стороны кто-то держал щит, хирдманы выбирали ему подходящий боевой топор.
Оруженосец Торварда, Регне, в растерянности огляделся – кольчуга и стегач его вождя остались в сгоревшем доме, а новые были заказаны, но еще не готовы. Щиты, правда, мастера уже доставили, и секира его, с драконом, выложенным на лезвии золотой проволокой, тоже уцелела.
– Поискать у них кольчугу? – спросил Регне, но Торвард мотнул головой:
– К троллям кольчуги! Держи!
Он несколькими рывками расстегнул пояс, бросил его Регне и быстро стянул разом обе рубахи. Кварги загудели: раздевается перед боем только берсерк. Падал снег, но Торвард не боялся холода; неукротимая сила, что жгла и томила его изнутри, грозила разорвать на куски, если не найдет выхода, и ему мешали не только доспех и одежда, но даже собственная кожа. В женщинах, попадавшихся на пути, он не находил того, что искал, и его застоявшаяся темная сила, не имея выхода в любви, искала выход хотя бы в драке. К тому же он понимал, что противник значительно уступает ему в силе и опыте, поэтому мог позволить себе пренебречь защитным снаряжением и этим самым запугать зрителей и противника еще до поединка. Халльмунд про такое его поведение говорил, что конунг «выделывается», хотя сам Торвард называл подобный способ показать себя более грубым словом.
– Чего вытаращились, как бабы! – крикнул кваргам Эйнар Дерзкий. Он тоже побледнел, понимая, что вождя охватил новый приступ безумия, который может иметь самые неприятные последствия для всех, но оставался верен себе. – Между прочим, наш конунг неуязвим для железа! Еще когда он родился, кюна Хёрдис купала его в крови пещерного тролля, и теперь его невозможно ранить железным оружием! Эти чары называются «кольчуга Харабаны», и ими владеет на всем свете одна только мать нашего конунга!
Все это было чистое вранье, и любой мог бы это понять, видя старые, побелевшие, и несколько более свежих шрамов на теле Торварда, особенно самый последний, сзади на ребрах, куда его ударило копье во время недавней битвы в Аскефьорде. Но никто не задумался об этом сейчас. При свете многочисленных факелов, в густеющих сумерках, смуглая полуобнаженная фигура Торварда с золотыми браслетами на запястьях, с длинными черными волосами и с хищно блестящим топором в руке выглядела дикой и жуткой. Казалось, это не человек, а один из тех страшных зимних духов из потустороннего мира, которые проникают в мир людей через ту дверь, что неплотно прикрыта в самую важную, переломную точку года, и для защиты от которых в дни зимнего солнцеворота проводят так много старинных охранительных обрядов.
– Иди сюда! – почти ласково позвал Вемунда Торвард, выходя вперед со щитом на левой руке и с топором в правой. – Иди, не бойся! Убей меня! Ты видишь, это так легко! Один точный удар – и со мной будет покончено. Как все будут восхищаться тобой! Ты прославишься навеки, тебя будут звать Убийцей Торварда и слагать о тебе саги, как о Сигурде Убийце Дракона. Я ведь ничуть не лучше дракона, правда? Я даже более опасный противник, потому что я есть на самом деле, я не в саге, я здесь и сейчас! Ну, убей меня! А иначе твой род будет опозорен и тебя запомнят как сопливого мальчишку, который намочил штаны еще до того, как получил первый удар!
