– Вот это новости! – пробормотал кто-то из темноты, кажется, это был Ранд Толстый. – Королевский внук… Ха!
А Бьярни даже не знал, что сказать. Какой-то частью сознания он понимал, что услышанное чрезвычайно важно. Может быть, это важнейшее известие из всех, что он слышал за свою жизнь. Но сейчас голова его была так занята предстоящий борьбой, что поразительному открытию просто не хватало места.
– Спасибо, матушка! – Он порывисто сжал руки матери, понимая, что должен ее поблагодарить. – Конечно, это мне поможет. Так ты говоришь, что во дворе никого нет? – спросил он вслед за тем, повернувшись к Йоре.
– Несколько человек, – растерянно ответила она, тоже обдумывая услышанное. – Но они не во дворе, а снаружи. Все-таки они боятся, что еще кто-то придет. Так ты, выходит… Клионн – это же один из Зеленых островов, я правильно помню? Твой дед – король целого острова? Большого? И там еще есть ваша королевская родня?
– Если они снаружи, значит, во дворе никого из них… – повторил Бьярни, уже думая о деле. – То есть… Вот что. Берем все по охапке соломы, сена… Только очень тихо. Все берем по охапке соломы и ждем, я сначала посмотрю…
Никто еще не понял, что он задумал, хотя кое-кто догадывался. Провожаемый удивленными и по-новому почтительными взглядами, Бьярни пролез сначала в хлев, оттуда через неохраняемую дверь выбрался во двор. Там действительно было пусто, только дымило остывающее кострище, возле которого были свалены кости и прочие остатки злополучного бычка. Тучи бежали по небу, и в разрывах то и дело проглядывала почти полная луна, выплескивая вниз потоки желтого света. Завывал ветер, вдали шумело море, со всей исполинской силой бросаясь холодной грудью на твердые камни. За воротами переговаривались несколько фьяллей. Слов разобрать было нельзя, но легко было догадаться, что дозорные жалуются на судьбу: все в теплом доме видят сладкие сны, а ты тут мерзни на ветру, как волк…
Крадучись, Бьярни обошел вокруг дома. «Длинный дом» Сигмунда хёвдинга был выстроен из бревен, стоймя вкопанных в землю, и покрыт двускатной соломенной крышей. Это был старый дом. Его уже неоднократно приходилось чинить, менять отдельные бревна, и хозяин даже подумывал разобрать его и построить новый, из камня, как у Рамвальда конунга. И очень хорошо, что Сигмунд хёвдинг не успел осуществить задуманное.
Хорошо знакомый двор стал вражеской землей, и Бьярни двигался бесшумно, держась вплотную к стене и стараясь прятаться в тень. Но возле дома никакой стражи не было. Если фьялли и ждали нападения, то лишь снаружи, а не изнутри усадьбы. Скоро они узнают, как ошиблись.
Вернувшись в хлев, Бьярни больше знаками, чем словами, отдал распоряжения. Рабы, женщины, подростки, волоча охапки соломы, сена, хвороста из запасов в сарае, на цыпочках бросились к дому. Бьярни шел впереди, показывая, кому куда. Горючее сложили с задней стороны здания, куда не доставал ветер.
– Теперь идите в хлев и отвяжите всех коров! – шепотом велел Бьярни. – И будьте наготове. И лошадей тоже отвяжите! Когда начнется, выгоните их во двор!
Он понимал, что идет на большой риск. Если ему удастся то, что он задумал, все домочадцы почти в равных долях разделят опасность со спящими фьяллями. Но другого выхода отстоять честь усадьбы он не видел.
Угли в кострище посреди двора еще тлели. Осторожно раздув их, Бьярни сначала поджег пучок соломы и перенес ее на кучу хвороста под стеной. Хорошо просохший в сарае хворост сразу загорелся, пламя лизнуло стену. Затлел мох, которым были законопачены щели между бревнами, и Бьярни постарался пучком горящей соломы поджечь его на всем протяжении стены, куда мог дотянуться. Взобравшись на бочку, он забросил факел на крышу, потом еще один и еще. В последние дни было тепло, снег растаял, и хотя солома на крыше отсырела, она все же понемногу задымила. Дым лез в горло, щипал глаза, Бьярни закрывал рот рукавом и давился, стараясь не кашлять, чтобы не разбудить фьяллей раньше времени.
Вся задняя стена дома уже была окутана дымом. Домочадцы тем временем выволокли из сарая большое бревно, предназначенное для замены одного из столбов в гриднице. Теперь починки не потребуется, и этим бревном подперли дверь снаружи.
