— Как ваш ассистент, мистер Дэниэлс, — решительно сказала Джессика, отказываясь принимать во внимание его слова, — я должна отговорить вас от этого необоснованного, неправомочного, слишком субъективного решения. В суде я буду стоить вам миллионы.
— Вы так не поступите, если хотите получить рекомендацию, — ответил Дэниэлс и пробормотал проклятье, после чего доктор Лью продолжила свою работу.
— Я думаю, вы недооцениваете мою честность.
— А я думаю, что вы недооцениваете мои полномочия.
Так как аргументов больше не было, Джессика оставила без ответа его утверждение и решила пойти на компромисс.
— У нас официально составленный контракт, в котором оговаривается двадцатидневный испытательный срок, прежде чем будет принято какое-то решение.
Однажды она уже села в лужу и с тех пор научилась необходимости везде раскидывать сети. Специально оговоренное условие стало теперь спасательным кругом. Это была не самая блестящая идея, но все-таки…
— Ваши двадцать дней уже прошли, — таков был ответ.
— В контракте говорится о двадцати рабочих днях, — без малейшего колебания ответила Джессика, предчувствуя победу. Если повезет, она хотя бы отыграется за увольнение. — Вы должны мне девять дней, десять, если считать сегодняшний.
— Я дам вам по сто долларов за каждый из них.
Она пожала плечами и посмотрела в сторону ненавистного человека, который так необдуманно разрушал ее будущее. Ее нельзя купить и уж, конечно, не за тысячу долларов.
— Пятьсот, — сказал Дэниэлс, не услышав ее ответа.
Спустя некоторое время, проведенное в полном молчании, он сухо кашлянул и приподнялся на локтях.
— Десять тысяч долларов, выходное пособие и отличные рекомендации, — надменная улыбка тронула его губы. — Берите же, мисс Лангстон. Это мое последнее предложение.
Она не была бы лучшей в своей учебной группе, если бы оставалась пассивной или сговорчивой, или невинной, как в данной ситуации.
— Я хочу свои десять дней, — настаивала Джессика, чувствуя, что у нее кругом идет голова. Ей придется бороться все десять дней, и черт ее возьми, если она позволит ему выкинуть себя.
Купер уважал цепкость и упрямство. Одно или другое, а иногда оба этих качества стояли между ним и смертью. Было что говорить в защиту упрямых. Надо иметь силу воли, чтобы сражаться за работу… или за жизнь. Он уважал также и честность, хотя в его деле при необходимости от нее первой нужно было освобождаться. Но забыть о невинности…
Дэниэлс вновь пробежал взглядом по телу Джессики Лангстон. Она, несомненно, была привлекательна, но не в классическом калифорнийском стиле. Формы тела были слишком округлыми, рот — слишком тверд, поза — слишком сурова, а еще в ней была опасная мягкость. Она была совсем не той женщиной, к встрече с которой он приготовился. Джессика возбуждала его и была желанна.
Дэниэлсу хотелось иметь дьяволицу с Южно-Китайского моря, женщину без стыда и страха, умеющую держаться в дурной компании и выигрывать любой ценой.
Он просил акулу с полностью сформированными инстинктами убийцы, а самый прославленный знаток «светлых» голов на Западном побережье посылает ему «ангельскую рыбку» в шелках.
Тонкая материя обтягивала грудь Джессики, подчеркивая ее полноту. Густые золотисто-каштановые волосы спереди были коротко подстрижены, но сзади — почти касались плеч. Твердая линия рта, так не понравившаяся ему, не могла скрыть нежность и мягкость губ. Ее хотелось поцеловать. Эта мысль была такой невозможной, что он улыбнулся.
Куперу нужен был ассистент. По причинам не физического, а умственного порядка он хотел, чтобы это была женщина. Он не предполагал, что у нее будут длинные ноги, нежная кожа и золотисто-каштановые волосы. Купер не хотел никого, кто бы хоть немного заставлял его думать о сексе. Глядя на Джессику Лангстон, он понял, что мысль об этом была далеко не последней.
— Десять дней, — согласился он, встречаясь с ее карими глазами. Он сделал выбор. — Пять из них вы проведете в Лондоне. Возьмите зеленую папку и оставьте красную. Самолет вылетает завтра в шесть часов утра. Я советую вам идти домой и собирать вещи. Полет будет долгим, мисс Лангстон.
