— А шлюха во французском борделе матерится, когда кончает! — выпалил Драко, и прикусил язык, пораженный выражением горькой обиды, появившемся на лице Гарри.
— Просто удивительно, Малфой, что я снова позволил тебе это сделать, — ледяным тоном произнес Гарри. — Я, надо полагать, просто редкостный идиот — как ты всегда и утверждал. Десять баллов Слизерину за догадливость. А теперь отпусти меня.
Вместо ответа Драко крепко стиснул его в объятьях и поцеловал. Гарри попытался увернуться, но губы Малфоя все же поймали его собственные. Тогда Гарри сжал рот в полоску. Малфой вздохнул и вдруг грациозно опустился на колени у ног Гарри.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Малфой! — перепугался Гарри. — Ты… ты с ума сошел! Встань немедленно!
— Не встану, пока не скажешь!
— Твою мать… — беспомощно выругался Гарри и опустился рядом с Драко. — Я не верю, что ты это сделал, Малфой!
— Это ты сделал, — Драко поднял глаза на Гарри. — Вот что ты со мной творишь.
— Как с тобой сложно, Малфой, — тихо сказал Гарри.
— Есть такое.
Гарри улыбнулся, и в его улыбке проскользнуло лукавство.
— Ты действительно сделаешь все, что я захочу?
— Я не стану повторять этот номер перед Уизли, не надейся. Все, кроме этого.
— Какой ты, все-таки… Ладно, тогда я хочу есть.
Драко встал на ноги, улыбаясь.
— Позволишь взять твой плащ?
— Да, — кивнул Гарри.
— И не сбежишь, пока меня не будет?
— Нет.
— Я скоро вернусь.
Когда он ушел, Гарри перебрался к камину и растянулся на мохнатой шкуре, глядя в огонь. Он думал, что, наверное, должен чувствовать вину перед Роном и Джинни, он и чувствовал ее, но как-то очень бледно по сравнению с теми чувствами, что вызывал у него Драко. С ним было так хорошо… особенно когда он становился нежным, ласковым, просящим… хотя тогда он переставал быть таким привлекательным сукиным сыном Малфоем.
"Поздравляю, Гарри, — иронично сказал он сам себе. — Ты гей, ты пассивный гей, и тебе нравятся мерзавцы. Надо полагать, ты к тому же еще и мазохист. Вообрази себе реакцию колдовской общественности.
Заголовок в "Пророке": "Гарри Поттер, королева Хогвартса!"".
Гарри рассмеялся и потянулся.
— Что тебя так развеселило? — спросил знакомый голос из пустоты. Воздух слегка замерцал, и Гарри увидел, как Драко выпутывается из плаща-невидимки, балансируя немалых размеров подносом.
— Да я представил себе выражение лица Рона, когда я ему все это расскажу, — весело ответил Гарри. — Как Драко Малфой сначала стоял передо мной на коленях, а потом работал моим домовым эльфом.
— Тебе жить надоело, Поттер?
— Я пошутил. Что ты там принес?
— Я не знаю, что ты любишь, — Драко опустил поднос между ними. — Так что я взял то, что мне дали.
— Да? — Гарри поднял крышку судка. — Ура! Курица! А я боялся, что ты выберешь что-нибудь на свой вкус.
— По-моему, это слон, а не курица, — усомнился Драко, заглядывая в судок. — Почему боялся? Думаешь, я питаюсь отрубленными головами поверженных врагов?
— Ну, нет, конечно. Просто ты у меня как-то всегда ассоциировался со всякой дрянью вроде осьминогов, устриц…
— Это, между прочим, очень вкусно…
— …и японской сырой рыбой.
— Да, — Драко лег на спину, вытягиваясь во весь рост. — Вот так доживешь до шестнадцати лет и узнаешь, что ассоциировался у своего злейшего врага с едой.
— П'ек'афи, 'алфой, — невнятно отозвался Гарри. — Фы ф'аеф, о фём я…
— Не разговаривай с набитым ртом, Поттер, это неприлично.
— А ты… — Гарри наконец проглотил то, что было у него во рту, — ты почему не ешь?
— Не хочу, — равнодушно отозвался Драко.
— Ты же не ужинал сегодня.
— Что с того? Я не голоден.
По правде сказать, он никогда не бывал голоден. Точнее, никогда не хотел есть — понятие "аппетит" было незнакомо Драко. В Хогвартсе он ел регулярно, потому что всегда находился кто-то, кто вытаскивал его в Большой зал на завтраки, обеды и ужины. Дома же он мог не есть сутками, пока его желудок не начинал вопить от голода. Что он и объяснил Гарри.
— Теперь я понимаю, почему ты такой тощий, — заметил Гарри. — Малфой, а ты уверен, что это нормально?
Может, ты чем-то болен?
— Ага, теперь у нас новая игра — дочки-матери, да? — фыркнул Драко. — Ты-то почему такой тощий?
