— Он — что — пытался?..
— Нет! — еще больше рассердился Гарри. — Но он смотрит!..
Гермиона сочувствующе покачала головой.
— Ну… пароль в ванную старост — "Перечная мята". Только иди попозже, чтобы тебя никто не засек.
Так что какие тут могут быть отношения?!
* * *
Гарри никому бы не признался в этом, но его терзал вопрос — у Рона с Гермионой БЫЛО или нет? Похоже, что все-таки было, потому что Гермиона стала гораздо спокойнее и легче относится к миру, в частности, к нарушениям школьных правил… Она без особых нравственных мучений предложила ему воспользоваться ванной старост, когда он пожаловался, что Шеймус пялится на него в душе.
Шеймус действительно пялился, и это малость раздражало. Нет, это сильно раздражало. В ванной старост будет удобней. И ему совершенно безразлично, что Малфой моется в ванной старост! Он пойдет туда поздно вечером, и никакого Малфоя там все равно не будет. Да и не надо. Подумаешь, что он, Малфоя не видел!
Да, он не видел мокрого Малфоя. Не видел, как поблескивают капли воды на его обнаженной белой коже, как липнут ко лбу светлые пряди, как струи стекают по лицу, по груди, по животу, на бедра…
Гарри резко развернул метлу, и ветер хлестнул его по лицу, пылающему от желания и стыда. Малфой скользил серебристо-зеленой птицей на другом конце поля. Раздался резкий свист — сигнал к началу матча. Мячи взвились в воздух, и Гарри успел разглядеть золотую вспышку — снитч, — прежде чем тот исчез в яркой синеве неба.
…Он пошел в ванную старост где-то около десяти вечера. В конце концов, он хотел помыться, и ему очень нравилась ванная старост еще с четвертого курса, и ему надоели похотливые взгляды Финнигана (вот, позволь себя один раз поцеловать), и он не думал ни о каком Малфое!
Он прошептал пароль и вошел в большую, украшенную мрамором ванную. Бассейн был наполнен до краев, но Гарри почему-то не придал значения этому факту — он собрался было скинуть плащ-невидимку… и в этот момент услышал, как шлепают по мрамору босые подошвы, а в следующий миг из душевой кабинки вышел Малфой. Из одежды на нем было только полотенце, обмотанное вокруг бедер.
Гарри отступил к стене, забыв, как дышать. Драко неспешно подошел к краю бассейна и медленно, как во сне, размотал полотенце и отбросил его в сторону. Наверное, нельзя было вот так стоять и смотреть на это тело, белое, такое совершенное, такое тонкое и хрупкое… но не смотреть Гарри не мог. Драко стоял спиной к нему, неподвижно, и смотрел на воду в бассейне — по крайней мере, так показалось Гарри, потому что голова Малфоя была опущена. Потом он присел на мраморный бордюр… и вдруг как-то легко, по-змеиному скользнул в воду.
И исчез.
Минута… Две… Гарри вдруг стало невыносимо страшно, захотелось позвать Драко, сказать ему, чтобы он прекратил валять дурака…
Тихий всплеск. Белокурая голова, потемневшая от влаги, показалась над водой. Драко глубоко вздохнул, подплыл к бордюру и выбрался из бассейна.
От него шел пар. Волосы прилипли к шее, к щекам, ко лбу; чуть раздраженным движением он убрал мокрые прядки с лица. От этого движения мышцы прокатились под кожей, мокрой, гладкой, поблескивающей, такой нежной на вид и — Гарри знал точно — на ощупь.
Гарри выдохнул — резко, жарко, — и Драко вдруг вскинулся, и взгляд его заметался по ванной комнате.
— Поттер? — тихо спросил он, и Гарри задохнулся во второй раз — от ужаса и еще от того, что услышал в голосе Драко — легкую, едва уловимую — надежду. Подойди к нему сейчас, сказал себе Гарри. Невидимый — подойди к нему, прикоснись губами к нежной шее, к бьющейся жилке, запусти руки в его мокрые волосы…
"О чем я думаю?! О чем я думаю?!"
— Поттер, — повторил Драко, отвернувшись. В этот раз в голосе его не было ни удивления, ни надежды — была усталость и насмешка, но не над Гарри — над самим собой. — Поттер… Поттер, Поттер, Поттер! — выкрикнул он вдруг и с силой ударил кулаком по бордюру. Странный, неожиданный звук услышал Гарри — короткий судорожный всхлип, словно Драко всеми силами пытался не разреветься.
Потом он запел — тихо; голос его, высокий, мягкий, не подводил своего хозяина, и Гарри подумал, что ему и в голову не могло придти, что Малфой может петь. Странно, почему? Как будто он никогда не воспринимал Драко Малфоя как человека — такого же человека, как и он сам. С другой стороны, он сам как раз таки не умел петь…
