- Они тебя там били? - спрашивала она, намекая на события в Санкт-Петербурге. - Их было много, этих злодеев?
- Злодеев много всюду, - не меняя той интонации, волна которой еще покачивала последнюю фразу в остановившемся повествовании, произносил Эдгар, не открывая глаз и не меняя позы. - Я не видел ни одного злодея.
- Но ведь они отняли часы, они напоили тебя каким-то страшным зельем, а потом...
- А потом я поторопился уехать, - все так же спокойно ответил Эдгар, вальсируя на ритмической волне ответа своего, входящего интонационно в почти готовую, но все еще черновую фразу, - тетка мешала этой фразе надеть приличную, одежду, чтобы принять торжественный вид нового предложения, с красной строки. - Они все милые люди, - Эдгар обернулся лицом к тетке, - но они, насколько я понял, очень несчастные люди. Иначе зачем было им причинять мне неприятности? Кроме того, о людях в ночные часы не судят.
- Это чей же афоризм? - спросила тетка.
- Мой, - ответил Эдгар, и даже повторил: - Мой афоризм. Матросы на корабле говорили, что русские люди - самые добрые, какие только есть на земле, и самые, может быть, бедные, несчастные люди. Их оскорбляют те, которые называются господами, но господа бездарны, а те, кого они оскорбляют, талантливы. Думаю, что...
- Остроумно! - прервала тетка, и лицо ее перечеркнула недобрая гримаса, карикатура на улыбку. - Они определили свое отношение на иностранце, на бедном писателе из Балтиморы, который...
- Они не имели представления о том, кто такой я, - вставая с кресла и останавливаясь перед теткой, тоном лектора произнес Эдгар, пряча руки в карманы полосатых узких брюк.
- Ты бы еще стихи им свои прочел, - раздраженно, гневаясь на племянника, каркнула тетка.
- Жаль, не догадался, - весело ответил Эдгар. - Иногда счастливые мысли приходят только в счастливые минуты, а надо бы, чтобы было и наоборот. Во всяком случае, я очень хорошего мнения о русских и непременно напишу о них нечто вроде исследования. У меня уже готово название: "Ночью подле памятника Петру в России". - О чем-то подумал, заглянул в глаза тетке, поцеловал ее в лоб и щеку, снова сел за работу. Очень прошу ни о чем меня не спрашивать. Прошу вообразить, что я король, - спрашивать могу я, подданные только отвечают.
- А ты о чем-нибудь спроси, - сказала тетка.
- Спрошу, - согласился Эдгар и тотчас же задал вопрос: Что сказали в конторе редакции по поводу будто бы произведенной мною растраты? Неужели правда, что они намерены взыскивать с меня по суду?
- Они пугают, - утешала обеспокоенная тетка. - Они, наверное, заставят тебя сотрудничать безплатно.
