- Надо как можно скорее повидать нашего консула, - вслух произнес Эдгар. - А может быть, здесь есть и посол? Наверное, наверное, - ведь Санкт-Петербург - столица России...
На секунду ему показалось, что всадник на граните что-то громко сказал коню и тот ударил копытами, Эдгар испуганно поднялся со скамьи.
- А ты чего здесь, барин? - спросил подошедший будочник. - Ты, вижу, заморский человек?
- Не понимаю, - по-русски ответил Эдгар и широко и дружелюбно улыбнулся, как он всегда улыбался всем людям, и, возможно, поэтому был так несчастен. - Не понимаю, - с особенным удовольствием повторил он. - Санкт-Петербург, Америка, Эдгар Аллан По, - выпалил он одним духом и немало тем напугал будочника: тот даже отступил в сторону, а потом рассмеялся.
- Водку пьешь? - спросил он и показал, как это делается: приставил кулак ко рту, закинул голову, крякнул, отер усы и еще раз проделал то же самое.
Эдгар понял.
- О! О! Санкт-Петербург! - воскликнул он и похлопал будочника по спине.
Будочник что-то сказал, показывая рукой на небо, потом знаком дал понять, что ему необходимо знать точное время, Эдгар вынул свои золотые часы и поднес их к носу будочника. Тот обрадованно махнул рукой и скрылся в своем полосатом домике. Он вернулся оттуда со штофом и предложил выпить своему новому приятелю. Напиток приятно обжег горло и стал покалывать в губы. Будочник указал на часы и знаками пояснил, что с ними следует быть осторожным: могут отнять, убить из-за них.
Так пили они, по очереди потягивая из квадратной темно-зеленой бутылки, а Медный всадник все пытался ускакать куда-то. Будочник раза два погрозил ему пальцем, то же проделал и Эдгар. А час спустя, приблизительно, когда будочника сменили, он в обнимку с Эдгаром, по деревенскому русскому обычаю, пошел в сторону Вознесенского, и будочник объяснял что-то по-русски вперемешку с немецкими словами, а язык немецкий Эдгар хорошо знал.
- Теперь мы, значит, нах хаузе, понятно? Биттэ нах хаузе, и будем шляфен. А дома есть водка, тринкен водку хочешь?
- Их виль, данке шен, - отвечал Эдгар, прислушиваясь к стуку своих шагов по плитам тротуара на узкой, длинной улице с каменными, скучной архитектуры, домами. Будочник хлопал Эдгара по спине и, подолгу подбирая немецкие слова, называл его хорошим человеком, а себя подневольным холопом, недоедающим и недосыпающим.
Он привел Эдгара в какой-то подвал, где пили и закусывали странные люди в полувоенной одежде, будочнику и Эдгару налили по стакану водки, и еще раз по стакану, а потом люди (тут были и женщины) стали дразнить Эдгара, называть его и барином и даже маркизом - ваше преподобие. Один человек слазал Эдгару в карман и вытащил золотые часы. Эдгар взвыл, поднял кулаки и опустил их на голову вора. Вор стерпел, спокойно передавая часы своему партнеру по неопасной, всего лишь неспокойной работе. Эдгар по-немецки обратился к будочнику, чтобы тот заступился за него, помог отнять часы.
- Не связывайся, бог с ними, - махнул рукой будочник. Ты лучше пей, - добавил он, мешая слова русские с немецкими. - Пей и думай о чем-нибудь приятном, понимаешь? И плюй на свои часы и все другое. Новые купишь, еще получше старых. Денег-то у тебя, надо думать, куры не клюют?
Эдгар с отчаяния выпил целый стакан водки, ничем не закусывая: соленые огурцы ему не нравились, хлеб для закуски не годился. Вор исчез, но его партнер остался. Эдгар вгляделся в него: приятное, широкоскулое лицо, серые добрые глаза, редкая клинышком бородка. "Хороший, должно быть, человек", подумал Эдгар, и ему вдруг захотелось работать, писать, сочинять вот об этом человеке, который с помощью другого, помощника своего, только что причинил ему, Эдгару, большую неприятность, - нет, больше - горе, несчастье, непоправимую беду.
- Буду драться, кричать, взывать о помощи, - пробормотал Эдгар и крикнул по-английски: - Меня обокрали! На помощь! Спасите!
Будочник вскочил, кулаком правой руки больно ткнул Эдгара в спину.
- Руйх, либе манн! - прошипел он, грозя пальцем. - А не то и тебя и меня отсюда к черту, - ферштейн?
Эдгара уже нельзя было успокоить. Ощущение страшного одиночества, печальной сиротливости и каких-то мрачных предчувствий овладело им с необычайной силой, как никогда и нигде раньше. Слезы подступили к глазам. Как заклинание, произнес он имя своей покойной жены, про себя и вслух. Будочник вгляделся в него и спустя секунду поднес стакан водки. Эдгар выпил.
