— Я люблю тебя. Люблю. Разве я не показывал тебе это снова и снова? Это сумасшествие. Предсвадебная лихорадка. Сказать такое…
— Ведь тебе не нравится это платье, да?
Он уставился на ее платье с изображениями Элвиса и не смог скрыть гримасы отвращения.
— Да, но…
— И ты покрасил свою спальню… нашу спальню, когда бы я туда въехала… в бежевый цвет. Я не люблю бежевый цвет.
— Тогда мы перекрасим ее! В какой-нибудь другой цвет. Я переживу.
— Вот видишь, именно это я имею в виду. Ты переживешь, притерпишься к этому. Как притерпелся бы и ко мне.
— Это чепуха!
Они сидели за столиком на краю веранды, с которой открывался потрясающий вид на море. Если бы кто-нибудь выглянул сейчас из бара, то увидел бы мужчину и женщину, интимно беседующих между собой, блеснувший крупный бриллиант на безымянном пальце у женщины. Вот мужчина берет ее за руку — видимо, пытаясь показать, как он ее любит…
— Мама говорила, что это должно было случиться, — бросил Филип. — Она чувствовала нечто подобное, когда выходила замуж за моего отца. За неделю до свадьбы. Это настоящая предсвадебная лихорадка.
— Я не хочу быть бежевой, — прошептала она.
— Ты не будешь бежевой! Ты будешь очень счастливой. Я дам тебе все, что ты захочешь!
— Я хочу, чтобы ты любил мою собаку. — Эбби показалось, что она загнала себя в угол, пытаясь разумно оправдать неразумное. И объяснить необъяснимое.
— Я постараюсь и полюблю твою собаку.
— Но почему? Ведь есть женщины, которым нравится бежевый цвет, и есть женщины, которые терпеть не могут бездомных собак. Почему ты женишься на мне?
— Я всегда этого хотел.
— Вот именно! — Эбби всхлипнула. — Нас просто подхватило течение. И мы отдались ему.
— Нет, не так. Я принял решение десять лет назад…
— Ты захотел жениться на мне десять лет назад?
— Конечно. — Филип раздраженно вздохнул. — Все в порядке. Я понимаю тебя. Одна неделя предсвадебной нервотрепки не может помешать планам, которые вынашивались десять лет.
— Филип, я не хочу, — сказала она и, забыв о здравом смысле и приличиях, стянула бриллиантовое кольцо со своей руки и положила перед ним на стол. — Я не могу. Я знаю… Я знаю, что очень разумно выйти за тебя замуж. Ты хороший человек. Я знаю, что ты всегда ко мне хорошо относился. Я знаю, что ты даже смиришься с моей собакой и покрасишь свою спальню в ярко-желтый цвет, если я действительно этого захочу. Но ты знаешь… Я хочу, чтобы моим мужем был тот, кто действительно любил бы ярко-желтый цвет.
— Что-о-о?.. Неужели есть кто-то другой?
«Кто-то другой». Эбби не хватило мужества произнести имя Рафф.
Но хватило мужества поступить так, как и надо было поступить, прямо сейчас.
— Я не могу, — тихо сказала она. — Не важно, по какой причине. И это не из-за кого-то другого, Филип. Просто я почувствовала… Когда я нашла Клеппи… Да, это очень странно, но пес заставил меня смеяться. Он немножко чокнутый, но я полюбила его. Я хотела, чтобы ты тоже полюбил его. Но ты не полюбил, и я поняла, что не хочу быть миссис Филип Дек-стер. Ты прекрасно относился ко мне, Филип. Желаю тебе найти женщину, которой действительно понравилось бы уготованное для нее будущее, и ей не пришлось бы мириться с ним. Ту женщину, которую ты действительно бы любил, а не терпел.
— Эбби… — Филип был неподдельно потрясен, и она сама пришла в ужас оттого, что только что сказала ему. Но ей надо было сделать это!
Эбби подвинула к нему бриллиантовое кольцо так близко к краю, что оно чуть не упало со стола.
Филип был разумным мужчиной. Это кольцо стоило целое состояние. И он не позволил ему упасть. Он взял кольцо, внимательно взглянул на него, а затем аккуратно положил в карман спортивной куртки.
А потом встал.
— Я весь промок на море, — сказал он, бледный и злой. — Мне надо переодеться. А ты… подумай над тем, от чего ты отказываешься. Ты глупа невероятно. И даже груба. Ты меня оскорбила. Я понимаю, что это предсвадебные нервы, и я приму это во внимание. Подумай над своими словами ночью. Утром я приду к тебе, когда ты одумаешься.
— Я не одумаюсь.
— У тебя двадцать четыре часа на размышление, — бросил он. — После всего, что я сделал для тебя… Не могу поверить, что ты так неблагодарна. Уйти от меня… Это безумие… Может быть, ты пройдешься по берегу, расслабишься — и все пройдет?
