— Спасибо и на этом, — мрачно сказал прикованный.
Они снова замолчали. Мужчина закрыл глаза, а Разбойница начала осматриваться в поисках спасения. Ничто не указывало на то, что она благополучно выберется из этой переделки. Ей стало печально.
Постепенно глаза ее начали слипаться, и девушка уже почти заснула, когда раздался голос прикованного:
— Эй, эй, не спи! А то чаша упадет, и самой же хуже будет!
— И долго я, по-твоему, смогу не спать? — огрызнулась она. — Все равно ведь когда-то засну и уроню эту чертову штуковину!
— Нет, нет, и не вздумай! Хочешь, я буду рассказывать тебе смешные истории, чтобы ты не заснула?
Разбойница не хотела, но другого выхода не видела. Ей тоже не очень-то хотелось держать руки под ядом.
— Тебя как зовут? — спросил мужчина.
— Маленькая Разбойница.
— Очень приятно, а меня Локи. Хочешь, я расскажу тебе, как однажды превратился в лошадь и родил жеребенка?
— Что? — весь сон как рукой сняло, и Разбойница удивленно уставилась на прикованного. — Ты, кажется, начал бредить. Это не удивительно — лежишь-то ты здесь давно.
— Ничего я не брежу! — обиделся тот. — Я говорю чистую правду!
— Ой! — вдруг пришла Разбойнице в голову идея.
— Что такое? — спросил мужчина.
— Я совсем не подумала, что ноги-то у меня свободны. Жаль, что я не вспомнила об этом раньше, а то сейчас я уже порядком устала.
— А для чего тебе нужны ноги? — с опаской спросил мужчина.
— А я тебя пну! — объяснила Разбойница почти спокойно.
— Прольешь яд себе на руки! — поспешно сказал пленник. — Самой же хуже будет.
— К сожалению, ты опять прав, — пробормотала она.
И снова оба замолчали. Кажется, Локи о своем обещании рассказывать истории забыл, что было хорошо — у Разбойницы совершенно не было настроения выслушивать дурацкие байки.
Ее глаза незаметно начали слипаться, она уже почти задремала, когда Локи опять заговорил:
— Нет, нет, не спи, говорю же! Потом знаешь, как нам обоим будет плохо!
— Не могу, очень уж хочется! — зевнула девушка.
— Так может я все же расскажу…
— Не надо!
— Я могу песенку спеть! — предложил он альтернативу.
— И этого тем более не надо!
— Давай тогда играть в интеллектуальные игры, — предложил Локи.
— В какие игры? — удивилась Разбойница.
— Ну, в загадки, или в города.
— Это как?
— Я называю какой-нибудь город, а ты должна вспомнить город, который начинается на последнюю букву моего. Например, если я говорю Асгард, ты можешь сказать Дувр или Днегоржанск…
— Я не знаю никаких Асгарда, Дувра или Днегоржанска, — мрачно заметила она. — Я знаю только один город. Он так и называется, Город.
— Какая ты скучная! — разочарованно протянул пленник.
— Зато ты очень веселый!
— Да, я веселый, при обычных обстоятельствах. Слушай! — кажется, Локи пришла в голову очередная прекрасная идея. — А ты симпатичная, давай займемся сексом!
— Что? — она даже подавилась от удивления, и чаша в ее руках затряслась.
— Осторожно, осторожно! — взмолился Локи. — Будь поаккуратнее!
— Если мы займемся сексом, вряд ли это получится.
— Ну, если мы займемся сексом, я готов потерпеть. Боль может быть очень стимулирующей, при правильных обстоятельствах. А если у меня будет достаточно сильный оргазм, я дернусь и порву оковы, — с сомнением смотря на свои прикованные руки, сказал Локи, так что стало очевидно, что и ему самому идея кажется достаточно бредовой.
Маленькая Разбойница осмотрела мужчину с ног до головы. В принципе, если вымыть его и немного откормить, он был бы очень ничего. Но сейчас, под слоем грязи и пота, никакого желания он у нее не возбуждал.
— Нет, спасибо, я воздержусь, — сказала она.
— Очень, очень зря, — покачал головой прикованный. — Ты не представляешь себе, как я хорош в постели.
— В постели, может, ты и хорош. А вот на камнях и покрытый грязью — не очень.
Локи рассмеялся.
— О, у тебя есть чувство юмора! — сказал он. — Ценю людей, которые сохраняют чувство юмора при любых обстоятельствах.
Они снова замолчали, и настала тишина, прерываемая только еле слышным шумом где-то наверху.
— Слушай, — сказал, наконец, Локи, — а ты одна была?
— Одна, а что?
— Да так… просто мне показалось, что я слышу чьи-то шаги. А сюда редко кто заходит, разве что кто-то стал бы тебя искать… меня-то давно уже никто не ищет, — он печально вздохнул.
