— Рон, отвали. Ты даже не представляешь, о чем говоришь, это звучит как бред.
— По крайней мере, я не говорю о том, чтобы встречаться с Малфоем!
— Это потому, что он никогда бы не захотел этого. Ты не его тип. И ты не прав насчет него.
— Да? — Рон был в ярости. — Это почему?
— Он никогда не покрасит волосы в синий цвет, он слишком тщеславен для этого. — Гермиона повернулась и ушла в спальню девочек. Рон остался на ступеньках, чувствуя себя жутко раздраженным, так как начал понимать, что не получил ответа на свой вопрос.
Как только все ушли, мадам Помфрей принялась лечить оставшиеся раны и синяки Драко. В полусне, с закрытыми глазами, он чувствовал легкие прикосновения на своем лице, шее и плечах, пока она залечивала царапины, порезы, синяк и разбитую губу — все, что сделали Пожиратели Смерти. Она вправила его растянутое запястье и хотела перейти к ране на ладони.
— Нет, — отдернул руку Драко, — оставьте.
Мадам Помфрей была удивлена тем, что он не спит, но не выказала этого.
— Не сходи с ума, — начал она. — Это глубокая рана, у тебя останется шрам.
— Я сказал, оставьте! — Драко бросил на нее, как он надеялся, угрожающий взгляд.
— Ты хочешь шрам? — недоверчиво спросила она.
Он сжал руку в кулак и положил ее на грудь.
— Просто оставьте, — повторил он.
— Ладно, — мадам Помфрей покачала головой. Она перешла к ранам на ногах, а Драко поднес руку к лицу и изучал ее. Гарри глубоко порезал ему ладонь, от края до края. Было трудно сказать при таком слабом свете, но чем больше он на него смотрел, тем больше шрам напоминал молнию.
Уставшая Гермиона обнаружила, что у нее не будет ни малейшего шанса поспать, пока она не расскажет всю историю Лаванда и Парвати, которые приветствовали ее восторженными криками.
Не потому, думала Гермиона сидя в постели в своей пижаме, что они были счастливы ее видеть, а потому, что надеялись услышать сплетни.
— Ты целовалась с Драко Малфоем в ШКАФУ? — спросила Лаванда, когда Гермиона наконец закончила рассказывать.
— Ну, это не главное в истории, но да.
— Но он такой… нехороший, — Парвати сидела с открытым ртом.
— И такой привлекательный, — сказала Лаванда, хихикая. — Брось, Парвати, он милый… Я никогда не видела волос такого цвета. Как елочная мишура.
— Пожалуй. — Парвати, казалось, это не убедило.
— Он вспотел? — поинтересовалась Лаванда. — Он снимал одежду?
— ЛАВАНДА, — взвыла Гермиона. — Я не СКАЖУ ТЕБЕ.
— Ну, а что же Гарри? — продолжала Лаванда. — Ты же целовалась с ним. Как это было?
Здорово?
Гермиона думала можно ли поцелуи с Гарри охарактеризовать словом «здорово». Это было прекрасно, разбивало сердце, будоражило и ужасало одновременно. Было это «здорово»?
— Было нормально, — ответила она.
Лаванда вытаращила глаза.
— Вот это да, — протянула она.
— Значит, ты теперь встречаешься с Драко? — поинтересовалась Парвати.
Гермиона подумала.
— Я не знаю.
— Но ты не встречаешься с Гарри? — бесцеремонно спросила Лаванда.
— Он не разговаривает со мной, значит, нет. Мы не встречаемся, и, — добавила она, — я сомневаюсь, что когда-нибудь будем.
— Ну, — Лаванда слегка колебалась, — раз уж у вас с Гарри не получилось, я подумала… что ты не будешь возражать… если я приглашу его куда-нибудь.
Гермиона смотрела на Лаванду с открытым ртом.
— Лаванда! В самом деле!
Лаванда не выглядела смущенной.
— Я понимаю, что не много ходила на свидания, — прохладно сказала она, — и не знаю, как все это работает. Я не могу сказать за всех, но я держалась подальше от Гарри последние несколько лет, потому что мы знали, что он нравится тебе, и думали, что ты нравишься ему. Теперь же…
— А ты что думала, Гермиона? — фыркнула Парвати. — Гарри знаменит, богат, красив и очень мил. Еще он спас мир, уже пять или шесть раз. Конечно, он ужасно танцует, — добавила она, подумав, — но многие люди не знают об этом.
— И приближается наш последний год, — продолжала Лаванда. — Нам будут нужны кавалеры на Рождественский бал, на танцы для Седьмого Класса, и Гарри будет к тому времени Капитаном команды по Квиддичу…
— И тот, кто встречается с Гарри, наверняка увидит свое фото в Ведьмовском Еженедельнике, — вставила Парвати.
