Тихо, на цыпочках, отошел от заслонки.
Дедушка с бабушкой пили кофе.
— Позавтракай с нами, — предложил дедушка.
— Спасибо. Не хочу.
У них был не репродуктор, а радиоприемник со множеством программ. Гремел марш, а потом начали передавать новости из социалистических стран.
Антон прошелся по комнате, взглянул на барометр за книжным шкафом. Недавно дедушка научил его с помощью этого прибора предсказывать погоду. Тоненькая золотая стрелка колеблется от слова «буря» до «великой суши» — так раньше называли засуху. А между ними: «великий дождь», «дождь», жирно написанное «переменно», затем «ясно» и просто «хорошая погода».
Антон выбегал во двор и предрекал: будет дождь. Все сразу начинали задирать головы, смотреть на небо. А на небе — ни облачка. И как бы над Антоном ни насмехались, он упрямо твердил: «будет». И ночью, действительно, начинался дождь.
Больше других наскакивал Сашка: «Да так каждый может. Будет, — и рано или поздно будет».
«Там машинка, механизм, — горячился Антон. — Это научное предсказание».
Сейчас стрелка замерла па «переменно».
Антон, хотя это и запрещалось, стукнул ногтем в стекло. Стрелка двинулась к «дождю». Эксперимент, увы, говорил в пользу Сашки. Если при помощи щелчка можно менять прогноз — какая же тут наука?
— Ты что там, Антон? — спросила бабушка. По каким-то одним им известным признакам взрослые всегда распознавали, что он напроказничал или собирается это сделать.
— Я погоду смотрел. Папа со мной в зоопарк обещал пойти, — отдергивая руку, схитрил Антон.
Дедушка перестал жевать, поправил очки и узел галстука под салфеткой.
— Ты же знаешь, папа сейчас очень занят, — заговорил он. — Вероятно, сегодня мы пойдем с тобой в исторический музей.
— Как? Папа обещал, — поглядывая на старших, захныкал Антон. — Он что, опять не придет?
— Историю надо знать, — не проявила к нему никакого сочувствия бабушка.
— Не хочу в исторический. С папой хочу!
— Не капризничай, — строго сказала бабушка. — Это очень интересно. Там кольчуги, мечи времен Александра Невского.
Информация показалась Антону достойной внимания, если только это не очередная уловка взрослых.
А то, что они способны на такое, он теперь знал. Стал жаловаться Полине, какой отвратительный рыбий жир заставляют пить. Она удивилась: «Ты пьешь обычный рыбий жир? А мне мама покупает фруктовый».
Вечером Антон наотрез отказался от противного питья. «Да не бывает фруктового, — убеждала его мама. — Послушай, что я говорю. Выпей ложечку и заешь конфетой». «Есть. Полине же дают!»
«Глупый. Ей просто сказали, что он фруктовый, вот и все», — проговорилась она.
Проговорилась… Конечно, это невесть какое надувательство. Но все равно неприятно, когда тебя, пусть ради твоей же пользы, проводят…
— А нельзя к папе на работу съездить? — спросил Антон.
— Он же сдает спектакль, — тщательно прожевывая гренку, ответил дедушка. — Все актеры, режиссеры и он тоже дни и ночи проводят в театре. Мы им помешаем. Вот когда спектакль будет закончен — поедем.
Антон переместился к дедушкиному письменному столу. Сколько здесь было интересных вещей! Начиная с массивного чернильного прибора с крышечкой в виде царь-колокола из Кремля. А еще — стаканчик прямоугольной формы с толстыми стенками, наполненный разноцветными камушками: зелеными, красными, синими, желтыми. Это чтобы перья были чистые — воткнул, и чернила к ним не присохнут. А еще — деревянный промокательный прибор-качалка.
В качестве пресса для бумаг дедушка использовал половинку корпуса настоящей гранаты — полое полушарие с ребристой поверхностью. Внутри оно пахло порохом, во всяком случае, так описывали запах пороха в книжках — чуть кисловатый… Это была не современная граната, а сохранившаяся с первой мировой войны. Один военный подарил дедушке — такой необычный трофей с фронта.
Антон потянулся, чтоб хоть пальцем провести по ее ребристому боку.
— Трогать ничего не надо, — заметил его маневр дедушка.
Антон подчинился и, с сожалением отступая от стола, увидел мелькнувшую в окне мамину сумку и полы ее темно-синего пальто. Вприпрыжку он выскочил в прихожую.
Мама раскраснелась, от нее веяло уличным холодком.
