В Одессе, где до войны не существовало оборонной промышленности, не могли организовать изготовление, например, винтовок, пулеметов или снарядов. Но было налажено — на предприятиях, выпускавших раньше сугубо мирную продукцию, — производство минометов, гранат, противопехотных и противотанковых мин. Баллоны, которые «состояли на вооружении» у продавщиц газированной воды, послужили основой самодельных огнеметов. На известном заводе имени Январского восстания, как и в гражданскую войну, оснащали бронепоезда. Там же при содействии ряда других предприятий осваивали выпуск уникальных, можно сказать, боевых машин: обыкновенный трактор-тягач накрывался капотом из двухслойного стального листа, снабжался пулеметной башенкой — и получался «одесский танк».
Одесситам, как известно, не занимать меткого словца. Создатели этой машины назвали свое детище «НИ», что означало: «На испуг». Импровизированные танки и в самом деле могли ошеломить уже одним отчаянным треском, который производили, да, пожалуй, и тем, что были ни на что не похожи. Но они оказались и реальной боевой силой, способной поддерживать пехоту, особенно при контратаках. Потом был сформирован и успешно действовал целый батальон «НИ» с экипажами, укомплектованными в основном одесскими рабочими. А настоящих танков войска ООР до середины сентября не имели, если не считать нескольких старых БТ, подбитых в начале войны у Днестра и отремонтированных на одесских заводах.
Из бесед с руководителями Одесской обороны и в обкоме партии, при ознакомлении с положением дел в секторах, где встречался с командирами 95-й стрелковой дивизии и 25-й Чапаевской генерал-майорами В. Ф. Воробьевым и И. Е. Петровым, с другими командирами и политработниками, я многое узнал о героях боев за Одессу, о замечательных проявлениях мужества и стойкости, о жизни осажденного города, где все теснее сливались воедино фронт и тыл. И мне лучше, полнее стало представляться, чего стоило удержать нынешние рубежи. Все очевиднее становилось, что Одесса нуждается в большей помощи, чем получала до сих нор. И притом — срочно.
Особенно убедительно доказывал это командарм Приморской Георгий Павлович Софронов. В один из вечеров он пригласил меня к себе на квартиру, и разговор затянулся далеко за полночь. Спокойно и неторопливо разбирал генерал Софронов положение на каждом участке обороны, давая попутно четкие характеристики многим командирам, по памяти называя состав наших частей и противостоящих им вражеских. А выводы его сводились к тому, что и при нынешнем, крайне неблагоприятном, соотношении сил Одесса может продержаться еще некоторое время. Но если планируется длительная оборона, то следует обязательно перебросить сюда хотя бы одну полнокровную кадровую дивизию — чтобы оттеснить врага в восточном секторе. И само собой, напоминал он, необходимо регулярно подавать маршевое пополнение.
Во время нашей беседы шел методический артиллерийский обстрел города. Иногда снаряды рвались как будто совсем недалеко, и я чувствовал себя не очень уютно. Софронов же, прихлебывая чай, продолжал разговор, словно и не замечая разрывов. Очевидно, этого старого солдата, прошедшего и через первую мировую, и через гражданскую войны, не могла смутить никакая канонада. Но вот в небе послышался шум моторов, и начался воздушный налет. Тут Георгий Павлович несколько забеспокоился, стал звонить дежурному, что-то выяснять. А для меня, наоборот, бомбежка с воздуха была привычнее артобстрела — налеты на Севастополь происходили почти каждую ночь.
30 августа, еще при мне, в Одессу начало прибывать маршевое пополнение, о котором говорилось выше. Оно распределялось между соединениями и немедленно вводилось в бои. Позволив войскам более уверенно удерживать занимаемые позиции, это пополнение было, однако, недостаточным, чтобы отбить у врага ту территорию, с которой он мог обстреливать город и порт.
Приводить к молчанию вражеские батареи старались артиллеристы наших кораблей. 29 августа лидеру «Ташкент» удалось с помощью высаженного на берег корпоста подавить батарею, обстреливавшую порт особенно интенсивно. Накрытие цели, развороченную огневую позицию и то, как разбегаются уцелевшие солдаты из орудийной прислуги, смогли наблюдать не только корректировщики, но и корабельные дальномерщики — стрельба заканчивалась на относительно небольшой дистанции. Командир отряда кораблей контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко, который находился на борту лидера, передал на все действовавшие у Одессы корабли семафор: «Учитесь стрелять и вести себя под огнем у моряков «Ташкента».
