При всей своей твердости и решительности, при волевом складе характера Октябрьский умел уважать чужое мнение, и это было очень привлекательной стороной его натуры. Можно согласиться, что Филиппу Сергеевичу недоставало гибкости в отношениях с людьми, он был вообще не очень общительным, но никогда не проявлял мелочности, старался не замечать у других слабостей, не слишком метавших делу.
Командующий имел превосходного помощника и заместителя в лице начальника штаба флота Ивана Дмитриевича Елисеева, молодого контр-адмирала, успевшего приобрести некоторый боевой опыт в Испании. Спокойный и вдумчивый, немногословный, предельно организованный, Елисеев был отличным исполнителем решений командования и вносил большой вклад в их подготовку. Ивана Дмитриевича глубоко уважали на кораблях, особенно на эскадре, где он прослужил много лет. Известны были его доступность, готовность помочь любому командиру добрым советом.
Все мы очень любили и Петра Тихоновича Бондаренко (с 22 июля, когда был восстановлен институт военных комиссаров и реорганизованы политорганы, — начальника политуправления Черноморского флота). Служил он на флоте давно, участвовал в гражданской войне, много плавал и прошел на кораблях путь от краснофлотца до комиссара линкора. Общительный, очень отзывчивый, Петр Тихонович был просто неоценим в коллективе.
Как это свойственно прямодушным, непосредственным людям, Бондаренко не всегда умел сдерживать свои чувства. В товарищеском кругу у него подчас бурно прорывались наружу душевная боль и горечь, вызываемые тяжелым положением на фронте в первые месяцы войны. Он яростно обрушивался на некоторые произведения литературы, фильмы и особенно песни, настраивавшие, как ему казалось, наших людей на слишком мирный лад. Помню, раз в каюткомпании кто-то завел перед ужином патефон и поставил пластинку с одной из возмущавших тогда Петра Тихоновича довоенных песен, и он, вспылив, хватил пластинкой об пол… Но сердиться на него за это было невозможно.
Не могу представить себе наш ФКП также без капитана 1 ранга Александра Григорьевича Васильева, который возглавлял отдел боевой подготовки, а затем стал ведать в штабе морскими коммуникациями и организацией движения транспортов. В свое время он учился вместе с Ф. С. Октябрьским в параллельных классах Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Октябрьский уважал и ценил Васильева, но то, что они — старые товарищи, никак не сказывалось на служебных отношениях. И за всякое упущение Васильеву доставалось, пожалуй, даже больше, чем кому-нибудь другому. Смелый командир и способный организатор, Александр Григорьевич был в то же время очень добрым, мягким человеком, чутким товарищем.
Такие люди, как Бондаренко и Васильев, посвятившие флоту всю сознательную жизнь с самой юности и глубочайше его знавшие, истинные военные моряки по призванию, благотворно влияли на сплочение коллектива флагманского командного пункта. Сплачивала флотских штабистов и возраставшая напряженность общей работы. Замечено давно, что в сложных условиях сильнее проявляются самые лучшие стороны каждого честного советского человека, а недостатки, слабости сглаживаются, как бы отходят на второй план.
Еще 2 июля нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов, выполняя указание Ставки, поставил нашему флоту новую боевую задачу — ударами черноморских ВВС уничтожить объекты нефтяной промышленности в районе Плоешти. Одновременно предписывалось не давать противнику восстанавливать разбитые и поврежденные нефтехранилища и транспортные сооружения в Констанце. А затем флотской авиации планировалось разрушение железнодорожного моста и нефтепровода через Дунай у станции Чернавода — в 60 километрах к западу от Констанцы.
Как нам было известно, к нанесению ударов по нефтедобывающим и нефтеперерабатывающим центрам на территории Румынии привлекалась также авиация Южного фронта. Но я буду говорить только о действиях флотских ВВС, поскольку об остальном знаю недостаточно.
Полтора десятка нефтеперегонных заводов, расположенных в городе Плоешти и вблизи него, производили более трех миллионов нефтепродуктов в год. Это был основной источник снабжения естественным жидким горючим всей гитлеровской военной машины. Тем и определялась ответственность задачи, возложенной на нашу 63-ю авиабригаду, — удары по Плоешти поручались ей.
