Но лидер получал повреждения от близких разрывов в воде. Был затоплен ряд внутренних помещений, вышел из строя один из котлов, потом — рулевое управление, одна турбина. Корабль терял скорость и все глубже оседал в воду — фактически медленно тонул. А палуба была забита пассажирами, не поместившимися в кубриках, и непроизвольное движение этой массы людей при падении у борта очередной бомбы могло вызвать критический крен. Словом, от командира и экипажа требовалось невероятное напряжение духовных и физических сил. Могу подтвердить, что Василий Николаевич Ерошенко, живший после войны в Ленинграде, до конца своих дней переживал страшные часы, когда висело на волоске существование корабля с тысячами вверенных командиру жизней.
«Ташкент» дотянул до кавказского берега. Для прикрытия его вылетели навстречу — как только он вошел в досягаемую для них зону — наши истребители. Еще в море, на подходах к Новороссийску, с него приняли большую часть пассажиров корабли, посланные на помощь. Весь личный состав лидера был удостоен боевых наград. А Ерошенко сошел на причал капитаном 2 ранга. За боем «Ташкента» следили по донесениям с флота и в Москве, и нарком ВМФ, отдавая должное доблести и мастерству командира, присвоил ему — приказом, переданным на корабль по радио, — новое воинское звание.
В этом походе «Ташкента» в Севастополь и обратно участвовал известный писатель Евгений Петров. Во время короткой стоянки в Камышевой бухте он стремился попасть к нам на ФКП, но я передал через Ильичева, что не разрешаю этого — риск был слишком велик.
Евгений Петров погиб в авиационной катастрофе, возвращаясь в Москву. В последнем своем произведении — неоконченном очерке «Прорыв блокады» — он писал:
«Лидер «Ташкент» совершил операцию, которая войдет в учебники военно-морского дела как образец дерзкого прорыва блокады. И не только в учебники войдет эта операция. Она навеки войдет в народную память о славных защитниках Севастополя как один из удивительных примеров воинской доблести, величия и красоты человеческого духа…»
Доблесть ташкентцев, их беспредельная самоотверженность, отменная стойкость явились как бы высшим итогом большой, целеустремленной политико-воспитательной работы, которая повседневно велась в экипаже корабля. Командир лидера В. Н. Ерошенко и военком батальонный комиссар Г. А. Коновалов умели действовать слаженно, понимая друг друга с полуслова, и оба были очень близки к личному составу. Экипаж сплачивала сильная, активная партийная организация, возглавляемая политруком В. И. Смирновым.
Своего боевого парторга Ерошенко часто вспоминал и при наших ленинградских встречах, много лет спустя. Хочется привести здесь теплые слова, которые он посвятил ему в своих мемуарах:
«Открытая душа, всегда спокойно-приветливый, скромница, не любитель выдвигаться на первый план. Но все, за что взялся, доведет до конца. Надежный человек — лучше о нем, пожалуй, не скажешь. В любом деле можно на него положиться. И нет на корабле моряка, который бы его не уважал.
Смирнова можно целыми днями не видеть — он и в море, и в базе редко выглядывает на верхнюю палубу, постоянно находя себе дело в «низах»… Но и не видя его, все время чувствуешь его неустанную работу с людьми»[48].
Во второй половине июня для доставки в Севастополь снарядов, мин, патронов, медикаментов, консервов, а затем и авиационного бензина использовались все находившиеся в строю подводные лодки. Ими было перевезено с Кавказа около четырех тысяч тонн различных грузов и вывезено из Севастополя более 1300 человек. Это немного, если сравнивать с тем, что перевозили транспортные суда и надводные боевые корабли. Но настало время, когда они больше уже не могли прорывать вражескую морскую блокаду. И эта задача теперь решалась подводниками.
Особенно опасно было перевозить на подлодках бензин — их цистерны для этого не приспособлены. Тяжелый случай произошел на подводной лодке «М-32» капитан-лейтенанта Н. А. Колтыпина. Выгрузив доставленные снаряды и откачав бензин, но не закончив до рассвета всех работ, она должна была погрузиться и пролежать до наступления темноты на дне бухты. В трюмах лодки скопилось некоторое количество бензина, который начал испаряться и постепенно так насытил парами воздух в отсеках, что люди стали терять сознание. К середине дня его сохраняли двое — командир и главстаршина Н. К. Пустовойтенко. Потом и командир впал в забытье. Судьба лодки, жизнь всех членов экипажа стали зависеть от одного человека. И у старшины Пустовойтенко хватило сил продержаться до того часа, когда наступление темноты позволяло всплыть, что он и обеспечил. После того как был открыт люк, свежий воздух вернул морякам сознание. За спасение корабля и всего экипажа Николай Пустовойтенко был награжден орденом Красного Знамени.
