За окном загремели ведра, и Бризнер испуганно прислушался. Однако Налика по-прежнему сладко спала, укутавшись в теплое шерстяное одеяло, подложив маленькие ручонки под голову. Курносый нос сестры изредка подергивался, а веки подрагивали. Наверное, ей снился интересный и добрый сон.
Осторожно выбравшись из-под одеяла, мальчик, поеживаясь от морозного прикосновения, быстро оделся, запрыгнул в неудобные валенки. Потирая ручонки, он придвинулся к печи, приоткрыл крышку. Сильно запахло гарью. Сожженные дрова едва тлели, и стоило поторопиться, возрождая огонь к жизни. Взяв на ощупь кочергу, Бризнер растормошил уголья, едва сдерживаясь, чтобы не чихнуть, когда потревоженные зола и пепел вырвались наружу. Отложив кочергу, мальчик живо подхватил вязанку дров из угла и бережно уложил их в недра печи, после чего принялся усердно раздувать угли. Получилось растопить печь глубоко не сразу. К тому моменту, когда свежие дрова заклубились в разгорающемся пламени, у Бризнера слезились глаза из-за едкого дыма, а еще вдобавок пересохло в горле. Да так сильно, что внутри все запекло. Подхватив кринку с водой, мальчуган залпом осушил половину, аккуратно вернул кувшин на место.
Скрипнула дверь и в горницу вошла мать. Рыжий Одноух, опередил ее, проскользнув под ногами, бросился с пареньку, принявшись тереться о ногу, тихо мурча. Видно чуял, прохвост, исходящее от человека тепло.
- Не спишь? - мать провела рукой по голове сына, взлохмачивая непослушные пряди отливающиеся ржавчиной.
- Не сплю, - подтвердил мальчик, гладя кота, устроившегося у него в ногах. От удовольствия Одноух, прищурил глаза, став мурчать громче. Почесав коту за уцелевшим ухом, отчего тот пришел в неописуемый восторг, полностью растаяв от ласки. Бризнер поспешил предупредить. - Только тише. Налика еще спит.
Мать кивнула, дав понять, что поняла, и, не отрываясь, принялась переливать содержимое ведра в глиняные кувшины.
- Рвач видно заболел. Ест плохо да все отлеживается. - Между делом поделилась новостью мать. - Не похоже это на него. Видать съел чего-то, а теперь, бедняга, мается. Не поправится в ближайшие дни, придется зарезать. Чего скотину понапрасну мучить?
- А резать, кто будет? - поинтересовался парнишка, на время, перестав гладить кота.
Отец Бризнера и Налики, как и многие в поселке добывал пропитание охотой. Вот уже неделю как он покинул дом и по всему раньше чем через трое суток вернуться не мог. Из-за волков дичь стала куда более осторожной. К тому же холодная зима гнала зверье на поиск пропитания. Так что пока отыщется среди сугробов след дичи, пока ее поймаешь, пройдет не один день, а возможно и ни одна неделя. Как повезет.
- Ну, кому зарезать всегда найдется. Попрошу Карлоса или того же Бепо. Старик хоть и стар, а помнит, как орудовать ножом.
Бризнер соглашаясь со словами матери, кивнул, облегченно выдохнув. Если за дело возьмется Бепо, то помощь мальчика не понадобится. Бепо справится и сам. Бризнер боялся признаться себе и тем, более окружающим что животные, любые, неважно какие, вызывали у него жалость. Глядя в глаза животного, такие крупные, живые, а главное все понимающие не хуже людей, у мальчика не поднялась бы рука. Подобное иначе как позором не назовешь, учитывая наличия в поселке одних лишь охотников среди мужской части населения. Его прадед, дед, были охотниками, им стал отец, и станет в свое время он. Выбор мальчику никто не предлагал. Но при виде испуганных глаз скотины, сердце парня начинало трепетать. Биться так сильно, будто вот-вот вырвется из груди.
Мать, молча, наблюдала за переживаниями сына, сделав вид, словно ничего не заметила. Прекрасно понимая чувства ребенка, женщина подхватила со стола кувшин и протянула его сыну.
- Вот, выпей пока не остыло.
Мальчик благодарно принял тяжелый кувшин, чувствуя ладонями теплоту, проступающую сквозь глину. Молоко оказалось ослепительно белым, как снег за окном. И сладким на вкус, с едва уловим привкусом душистых трав. Чувствуя, как внутри начинает разливаться тепло, парень вернул кувшин, с довольной улыбкой вытерев рукавом рубахи губы.
