— Я подам на вас в суд! — рявкнула Финнистер.
— Вперед! Вперед! — Гвен сделала непристойный жест.
«Она ведет себя словно пьяная! — подумал Батлемонт. — Но она же не пьет!»
— Я полностью готова выйти на рынок с этими кампаниями. Вы не сможете меня остановить. Я докажу каждое утверждение, сделанное мною насчет формы. Я выставлю ее на всеобщее обозрение. Я продемонстрирую, почему люди шарахаются от ваших вербовочных пунктов.
Лицо Финнистер залила краска.
— Ну хорошо! — отрезала она. — Если вы уж собрались нас погубить, то мы не сможем с этим ничего поделать. Но вот что, мисс Эверест. Мы заберем всех мужчин этого агенства на службу. Это будет на вашей совести! И эти мужчины будут служить под началом наших друзей. Надеюсь, вы понимаете, что им придется весьма несладко.
— Нет у вас никаких друзей, — сказала Гвен, но в голосе ее не хватало убежденности. «Это дало обратный результат, — подумала она. — Не думала, что они проявят такую стойкость. О черт».
— Мы даже можем предпринять кое-что в отношении вас! — продолжила Финнистер. — Приказ президента, призывающий вас на службу из соображений национальной необходимости. Или какая-то мелкая статья в незначительном билле. А когда мы наложим на вас руки, мисс Эверест…
— Андрэ! — возопила Гвен. Все уходило из-под контроля. «Я не хотела никому вредить, — подумала она. — Я просто…» Она сообразила, что не знает, ЧЕГО хотела на самом деле.
Батлемонта словно ударило молнией. В течение двадцати двух лет Гвен Эверест ни у кого не просила помощи. А теперь она просит его! Он шагнул между Гвен и Финнистер.
— Андрэ здесь. — У него был приступ вдохновения. Как его Гвен взывала к нему!
— Вы убийца! — прорычала Андрэ, потрясая пальцем перед носом Финнистер.
— Послушайте! — огрызнулся Оулинг. — Я не намерен терпеть…
— И вы! — рявкнул Батлемонт, обернувшись. — У нас есть все записи совещаний здесь, начиная с первого и включая это! Они покажут, что здесь произошло! Разве вы не понимаете, что случилось с этой бедной девочкой? Вы! Вы свели ее с ума!
Теперь и Гвен присоединилась к хору:
— Что?
— Успокойся, Гвен, — сказал Батлемонт. — Я с этим управлюсь.
Гвен не могла оторвать от него глаз. Батлемонт был великолепен.
— Да, Андрэ.
— Я это докажу, — продолжал рычать Батлемонт. — С психиатрами Интердремы. Со всеми специалистами, каких только можно купить за деньги. Вы думаете, что то, что вам показала Гвен для своих кампаний — это нечто выдающееся? Ха! Я вам покажу кое-что. — Он направил палец на Оулинга. — Может ли военщина свести с ума?
— О, послушайте, — закатил глаза Оулинг. — Это ушло..
— Да! Это может свести с ума! — рявкнул Батлемонт. — И мы покажем, шаг за шагом, как вы свели нашу бедную Гвен с ума страхом за ее друзей. Страхом за меня! — Он хлопнул себя по груди и свирепо уставился на Финнистер. — А знаете, что мы будем делать после этого? Мы скажем публике: это может случиться с вами! Кто следующий? Ты? Или ты? Что тогда случится с вашими деньгами от Конгресса? Что случится с вашими квотами вербовки?
— Послушайте, — вымолвил Оулинг. — Мы не…
— Вы не? — прорычал Батлемонт. — Вы думаете, эта бедная девочка в своем уме?
— Хорошо, но мы не…
— Подождите, пока не увидите нашу кампанию, — предупредил Батлемонт. Он погладил Гвен по руке. — Ну все, Гвен, хватит. Андрэ все исправит.
— Да, Андрэ, — согласилась Гвен. Это было все, что она могла сейчас сказать. Раньше Гвен никогда не чувствовала себя такой тупицей. «Он влюблен в меня», — подумала она. Гвен никогда раньше не любили. Даже ее родители шарахались от ее непомерно развитого интеллекта. Гвен чувствовала текущее через нее тепло. В хорошо смазанном механизме ее мозга произошел сбой. Он словно заскрипел от натуги. Гвен подумала: «Он в меня влюблен!» Ей хотелось задушить Андрэ в своих объятиях.
— Кажется, мы зашли в тупик, — проворчал Оулинг.
— Но мы же не можем просто… — сказала Финнистер.
— Молчать! — приказал Оулинг. — Он это сделает! Неужели ты до сих пор не поняла?
— Но если мы призовем…
— Тогда он сделает это обязательно! Купит какое-нибудь другое агентство, чтобы провести кампанию.
— Но мы могли бы вернуться и призвать…
