В следующий раз Саня закрепил оба конца троса. Длинноногий и солдаты появились как всегда в то же самое время. Мальчик чуть не вскрикнул от радости, когда увидел своего врага скользящим по тропинке. Вот он почти приблизился к тому месту, где был натянут трос… Саня даже приподнялся от нетерпения. Страха он теперь не чувствовал. Все это походило на занятную, хотя и опасную игру. Длинноногий сделал несколько шагов и вдруг запнулся, перегнулся вперед и, растопырив руки, с криком полетел вниз головой под обрыв. Следующий солдат поспешил к нему на помощь и… тоже упал и покатился по склону. Саня, забыв об опасности, приподнялся из-за камня и захлопал в ладоши.
Остальные солдаты спустились по тропинке благополучно.
Саня прислушался. Снизу доносились вопли, громкая речь. Сильнее всех орал длинноногий. Мальчик узнал его по голосу, хотя и не видел в темноте, что творилось там. «Так тебе и надо!» — прошептал Саня и, отвязав концы порванного троса, что есть духу побежал домой.
— Где ты был? — спросил дедушка, когда дрожащий Саня забрался к нему на топчан. Мальчик ничего не ответил, прижался к деду и, уткнувшись лицом в его бороду, заплакал навзрыд.
Длинноногий больше не появлялся. Видно, сломал-таки себе шею при падении. Но радости Саня не чувствовал. Дедушка стал совсем плох, хотя по-прежнему утешал внука: «Ничего. Вернутся. Дай срок. Доживем, Саня!» И Саня, как мог, крепился. Но время шло, а свои не возвращались.
3
Наступили полярные ночи. Темно и мертво стало вокруг. Холодно в доме. Больной дедушка бредит во сне, что-то бормочет, зовет кого-то. Саня прижимается к нему и обнимает морщинистую, холодную шею деда. За окнами свистит ветер и бросает в стекла снежную крупу. Немцы сегодня не высовывают и носа на улицу. Заняли теплую комнату, завалились спать, выгнав дедушку и внука на кухню. «Ладно, придет срок, — думает Саня, повторяя дедушкины слова, — возвратятся наши, наподдают фашистам, как следует», — и засыпает.
Во сне слышит Саня выстрелы, топот ног. Ему кажется, что это наши моряки высаживаются на берег. Кто-то тихо, но настойчиво шепчет ему на ухо: «Вставай! Вставай!» «А, это дедушка», — догадывается Саня и просыпается.
Дедушка чем-то встревожен; прислушивается, чуть склонив голову на бок. Через окошко в кухню льется мягкий голубоватый свет северного сияния Ветер стих так же быстро, как и нагрянул.
— Что, дедушка? — спрашивает Саня, приподнимаясь на локтях. Он взлохмачен. Давно не стриженные черные волосы спадают на лоб, закрывая глаза, рожками торчат на затылке.
— Стихло, — шепчет дедушка. — Выстрелы были. Наши-то «квартиранты» убежали, как на пожар. Должно с перепугу переполох, а может быть… Стихло…
— Я сбегаю, посмотрю. Ладно, дедушка?
— Сбегай посмотри. Да не ходи далеко.
Саня поправил на ногах меховые прохудившиеся унты, запахнул пальто, нахлобучил дедушкину шапку и выбежал во двор. Щеки его ущипнул морозец. Вокруг все сияло переливчатым светом. Огромные прозрачные завесы, сотканные из света, медленно, как на слабом ветру, покачивались в вышине и таяли. Серебристые лучи, словно стальные ленты, блеснули из-за горизонта, молниеносно вытянулись к зениту, где-то на невидимой высоте скрестились, поиграли и снова исчезли. Вспыхнули и погасли лиловые облака. И снова огромные разноцветные занавеси повисли в небе. То малиновые, то бледно-зеленоватые сполохи северного сияния пробегали по небу, усыпанному яркими звездами.
Далеко за сопками на востоке глухо грохотала канонада: там шли бои.
Внизу боролся с камнями и шумно вздыхал морской прибой.
Саня подбежал к обрыву и осмотрелся. Над черной лентой берега, открытого отливом, поднимался пар. Морг, сверкая, убегало вдаль.
Саня грустно вздохнул: сон не сбылся. По отвесной тропе он спустился вниз. У моря, между камнями, Саня увидел притаившегося человека. На груди его висел автомат. Человек настороженно смотрел на мальчика и молчал. Меховая куртка его была изорвана, на черной шапке поблескивала золотая эмблема советского моряка.
— Наш, — тихо, неуверенно вздохнул Саня и остановился.
— Мальчик, ты откуда, как тебя звать? — спросил моряк.
