Через два дня к нему пришел отец. Увидев Егорку живым, обрадовался. Рассказал о том, что приезжали люди тиуна, спрашивали, не приходил ли сын.
– Они не знают, убежал ли ты или сгорел при пожаре, – сказал отец.
– Били? – спросил Егорка.
– Нет, пошумели немного. Велели, если ты вдруг появишься сразу ему дать знать. Ты-то как, здоров ли?
– Здоров, – ответил Егорка, – вот руку слегка обжег, но уже заживает.
– А-а руку, больно, поди?
– Ничего.
– А у посадника-то хоромы сгорели, ничего спасти не удалось.
– Знаю, – сказал Егорка, – это я их подпалил.
– Ох ты, – поразился отец, – это зачем же.
– А то бы я с тобой не говорил сейчас.
– Вона как, подпалил, значит, а сам убег. Отчаянный ты у меня Егорка.
– Мать-то как?
– Здорова. О тебе все тужит. Что думаешь делать?
– Уезжать надо, – сказал Егорка, – здесь жизни не будет.
– Куда уезжать-то сынок?
– В Азербайджан, в Персию, в Ширван. К черту на рога. Лишь бы отсюда уехать. А то поедем вместе. В Нахичевани у Лады дом есть.
– Нет, сынок, что мне на старости лет, на чужбине делать, умереть разве что. Уж лучше здесь помру. А дом Лада и здесь выстроила, что теперь с ним делать.
– Продай. Она возражать не станет.
– Кто здесь его купит? Таких денег отродясь ни у кого не водилось.
– На всякий товар найдется купец. В тайнике я оставлю деньги. Будешь брать по мере необходимости. Динары менять езжай в уезд, там по базарным дням менялы-евреи приезжают. Это надежней. И они лишних вопросов не задают.
– Когда же ты думаешь отправиться?
– Я тебя ждал, завтра, наверное, и тронусь. Мамке кланяйся.
Старик встал, украдкой смахнул слезу, обнял сына:
– Ну, доброго пути.
Егорка достал подбитого тетерева:
– Возьми, утром подстрелил. Ты ж на охоту пошел.
Отец приторочил птицу к поясу, хлопнул сына по плечу и ушел. Егорка смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за деревьями.
На следующий день Егорка отправился в дорогу. Прошел лес и вышел в степь. Но мы не будем описывать путь, полный опасностей, который проделал Егорка, чтобы пересечь кипчакские степи. Часть дороги он прошел, пристав к бродникам, которые гнали стадо овец в низовья Волги. Часть прошел в одиночестве, а часть с человеком, с которым познакомился в дороге. Человека звали Фомой. Случилось это в маленьком рыбацком поселке на берегу реки. Егорка сидел в трапезной на постоялом дворе. В открытые двери была видна мечеть. Человек, сидевший за дощатым столом напротив, пил вино. Каждый раз, прежде чем поднести кружку ко рту, он оглядывался на мечеть, украдкой крестился, а только потом пил. Он с любопытством поглядывал на Егорку, затем спросил:
– Никак русский?
А когда Егорка утвердительно кивнул, укоризненно сказал:
– А что же ты, дружок, садишься за стол, и лба не перекрестишь?
Вместо ответа Егорка спросил:
– А хорошо ли креститься и вино пить?
– А что же вино, дружок, это кровь Христова.
– Но ты же вроде не причащаешься?
Монах смущенно кашлянул. Видно Егорка попал в цель. Покончив с едой, Егорка расплатился и вышел. Человек вскоре догнал его.
– Меня Фомой кличут, – сказал он. – А тебя?
– Егоркой.
– Ловко ты меня поддел, однако. А далеко ли путь держишь?
– Далеко.
– Издалека?
– Издалека.
– Один ли идешь? – не унимался Фома.
– Больно любопытен ты прохожий, – усмехнулся Егор, – на что тебе?
– Не любопытен я, но словоохотлив. Я один иду, вот интересуюсь, може нам по пути.
– Я иду в Астархан, а далее в Ширван. А ты?
– А я, братец, в Иерусалим иду, но сначала Астархан. Значит нам по пути. Послали меня братья выпросить придел в храме рождества Христова в Вифлееме.
– На что же вам придел понадобился? Жить что ли там будете?
– Кто же в храме живет? В храме молятся.
– В мечети живут, сам ночевал как- то.
– Ну что же с нехристей взять.
– А ты выходит священник христианский. Миссионер что ли?
– Инок я, братва послала меня.
– Какая братва?
– Ну, в смысле, братия. Настоятель сказал – иди в Иерусалим и уговори их отдать один из приделов храма русской православной церкви. А то там уже армяне подсуетились. И греки. Против греков мы ничего не имеем, но если у армян есть придел, то нам сам бог велел.
– Я против греков тоже ничего не имею, – заметил Егорка. – Да и против армян тоже.
