Брод торопливо устроился в противоперегрузочном ложе и подтвердил готовность. Марселлус не спешил (знал Реккеда очень хорошо – корабль не начнёт посадку, пока все не будут готовы): допил остатки холодного чая, снял тяжёлые ботинки и долго ёрзал в нише, лукаво поглядывая на сетчатый «рот» интеркома, прежде чем сказать компьютеру: «Готов». Капитан снёс издевательства молча.
Корабль медленно развернулся, начал проседать, словно тонущий континент, а потом, набрав скорость, нырнул в окошко силового поля и какое-то время спустя приземлился на астероид, терраформированный трудом ветра и человека.
*
В посадочной шахте корабль держали почти сутки.
Это время Брод провёл в библиотеке. Ввёл в инфоканал запрос «Бобо» и тупо просматривал заголовки ссылок, бегущие по панели. В нишах переборки услужливо ждали пластины е-ридеров.
Наконец бандиты, контролирующие Фаетон и Шпагат (и в довесок астероид под Радужным Деревом), спустили «рукав» и подняли экипаж и пассажиров «Ртути» на поверхность.
Главное здание космопорта производило убогое впечатление. Пятнало взгляд заплесневелым кафелем и атмосферой убежища.
Четверо вооружённых революционеров презрительно осматривали мужчин «Ртути» и гнилозубо лыбились, щупая выбоинами глаз женщин. Свои взгляды они синхронизировали с движением стволов и сопел оружия.
Полковник Рум с сержантами стоял впереди, в трёх метрах от приставленных надзирателей, остальные устроились на полу и грязных массажных скамейках. Крысы, загнанные в угол большой залы.
Табло под потолком транслировало выгоревшие схемы и битый пластик.
– Они уничтожили корабли Конгломерата, посланные для установки Портала, – шепнул капитан Броду. – Следующие прибудут не раньше, чем через пятнадцать стандартолет. И это будут не просто транспортники и крейсеры сопровождения – придёт армия.
Брод осматривал бандитов. Трудно было назвать их солдатами, даже наёмными. В неряшливом облике каждого проступала готовность возглавить собственное восстание или стать лидером кровавой оргии. Неизменные бороды, агрессивный камуфляж. Свои винтовки, импульсники и автоматы они словно набирали с армейского «шведского стола» – никакой закономерности и однообразия.
– Паломники, значит? – ухмыльнулся бандит с просевшей на плечи головой, ни к кому конкретно не обращаясь. Он не выпускал из зубов стеклянную люфу и часто сплёвывал.
– Лижете богу жопу в надежде на просветленческий пердёж? – добавил после паузы. – Какому из них?
Его товарищи выпрыснули в спёртый воздух безмерные порции смеха.
Анква Дрю не выдержала. Но ей хватило благоразумия поработать над тоном.
– Бог один. Он – Творец. Но никто не запрещает другим верить в иные имена, в конце концов, возможно, они лишь тени главного Имени.
Люфа сплюнул. Атеизм выделялся на его лице не хуже ломаного носа.
– О как, пацаны! Слыхали? Так что… – он проткнул взглядом молодого паломника, сидящего на полу, – …и богинь, выходит, няма? А, паря? Не видал? С сисяндрами такими загорелыми?
Парень опустил глаза.
Бандит зашёлся выхлопами хрипа.
Штурман сжал Анкве локоть: молчи.
– Сенатор Шпагата сбежал на Нову, – снова зашептал капитан. – Голову губернатора бросили в малиновую реку. Теперь с туристов, рискнувших посетить Дерево, дерут втридорога. А иногда пускают кровь.
Люфа указал на парня пальцем, потряс серым ногтём, затем повернулся к Анкве.
– Не видел ваш парниша. Не-а! А ты, мать, походу самая возвышенная?
– Я лишь следую по святым местам. Несу своё поклонение.
– Это место свято? Ты за нашу дыру базаришь? Не на ветвях ли Радужного куста поселился твой бог?
– Помимо своей веры, мы несём слова других смертных.
– За бабос? Так?.. Ладно, не кексуйтесь, – успокоил Люфа. – Подмажете Колчана и чирикайте с Деревом сколько угодно.
Рум стоял неподвижно – следил за дверью, за которой исчез один из авторитетов этого отстойника. Посадочное поле скрывали листы жести.
– Мать, а тебя не смущает, что я создал твою тушку две минуты назад?
– Что?
– Что-что? Я твой бог. Твой – Создатель.
– Мне пятьдесят лет. Вы не могли создать…
– Набросал тебе ложных воспоминаний, остальным тоже. Сечёшь?
– Я…
