А потом тихо, чтобы подруга не услышала в ее голосе скрытой зависти, смешанной с разочарованием, добавила:
– Ни одна другая женщина такого глупого решения принимать не стала бы…
Этот разговор происходил у зеркала в женской комнате, куда все сотрудницы отдела торговли заходили перед началом рабочего дня поправить прическу, подкрасить губы и просто так, поговорить о том, о чем в кабинете говорить нельзя. И после слов Лики, они обе отправились за свои рабочие столы.
День был не приемный, и посетителей не было, если не считать старикана по имени Иосиф Леонидович, ведущего специалиста из отдела информации, который с утра до конца рабочего дня пил чай в отделе торговли.
Лена включила компьютер.
Но последние слова Лики не выходили у нее из головы. В конце концов, она не выдержала:
– Лика, пойдем, покурим.
Лика курила, Лена – нет.
– Что это с вами, Елена Захаровна, вы, что курить начали? – удивленно поднял глаза на Лену старикан, наливавший к этому времени уже вторую чашку.
– Не ваше дело! – впервые грубо ответила ему Лена, и, увлекая за собой Лику, вышла из кабинета.
– Что это с нашими дамами? – поинтересовался Иосиф Леонидович, не обращая внимания на то, что ему только что нагрубили, – Почему я ничего не знаю?
– Иосиф Леонидович, – ответила ему одна из оставшихся в кабинете сотрудниц, некая Татьяна, специалист первой категории и ничья подруга, – Кто не знает любви – тот не знает ничего.
Иосиф Леонидович помолчал, потом проговорил, тихо, но спокойно и задумчиво, словно вспоминая что-то:
– Кто знает любовь – тот не знает ничего кроме…
– …За что ты со мной так? – спросила Лена Лику в коридоре. – За что ты так сама с собой?
– Теперь уже поздно что-то менять.
– Почему – поздно? Позвони ему.
– И что попросить?
– Если не знаешь, что попросить, у человека, которого ты предала, – так слово «предатель», Лена услышала в первый раз, – Попроси, чтобы он приснился тебе снова…
…Петр приснился Лене через месяц.
За месяц, в течение которого, многое в жизни Лены переменилось.
И, она сама не заметила – как?
Он приснился.
Еще раз.
Предпоследний.
Эта встреча во сне оказалась совсем короткой…
…После очередной выволочки, устроенной ей мужем из-за какой-то ерунды, вроде опоздания с работы домой на пятнадцать минут, Лена легла спать еще злой, но уже запуганной, и сразу набросилась на появившегося во сне Петра, стоявшего под руку с какой-то молодой женщиной, державшей в руках гитару:
– Что? Уже нашел себе другую?! Не долго ты переживал! Не долго же ты хранил мне верность! – Петр внимательно посмотрел ей в глаза, потом пожал плечами и спокойно ответил:
– Давай лучше поговорим о верности демократическим преобразованиям…
…Лена проснулась, и тут же услышала в темноте, рядом с собой, ровное, глубокое дыхание мужа, и невпервые ей не захотелось спрятаться за это дыхание, не захотелось прижаться к его телу, и уберечь себя от мыслей.
Пришедших к ней не гостями, а захватчиками.
Оккупантами.
Потом, на утро, Лена вспомнила эти мысли, но не призналась себе в том, что это была просто зависть.
К кому?
К той женщине с гитарой, лицо которой, она даже не рассмотрела.
Зависть, не имеющая лица, превращает человека в ничто…
Если не знаешь, как обращаться с женщиной – обратись к психоаналитику.
Если думаешь, что знаешь – обратись к психиатру…
…Сидевший за столиком «Мак-Дональдса» художник Петр Габбеличев молчал, занятый своей памятью.
Память, это не воспоминания.
Воспоминания позволяют задуматься о прошлом.
Память – о прошлом и о настоящем, одновременно.
И для Петра, в этом деле, была только одна проблема.
Та, что заставила его, начать свою автобиографию, заполняемую при приеме на работу во вневедомственную охрану, словами: «Если мне не изменяет моя память, которая мне вечно изменяет, я родился…»
…У начальника отдела кадров было скучное лицо человека, имевшего сварливую жену, мечту о поездке в Болгарию и долги до аванса.
Такие лица случаются у некоторых командировочных от не очень больших предприятий из провинции в очень большие города – чем-то они не довольны, но чем именно, не знают, ни они сами, ни те, кто с ними сталкивается.
