Она выпрямилась и вдруг гневно обрушилась на Диляру:
— А тебе не стыдно было совершать обман из-за какой-то машины?
Та спокойно взглянула на Лачи и слегка улыбнулась. Но, прочитав в глазах Лачи искреннее негодование, она смутилась, отвела глаза и сказала:
— Мать и отец продали меня за восемьсот рупий, когда мне было семь лет. Ты не поверишь этому.
— Отчего же? У нас это обычное явление. Со мной была такая же история.
— В течение десяти лет меня продавали раз десять. Каждый год у меня бывал новый отец. Каждый год я попадала в другие руки. С каждым годом цена на меня росла. Ведь я же очень красива, не правда ли?
— О, ты очень красивая, просто куколка!
— Пока я была маленькая, хозяева выдавали себя за моих родителей. Когда я подросла, они стали моими мужьями. В кино у меня уже не было ни матери, ни отца, ни мужа — все стали сводниками. Разве это не обман? О таких вещах, как мораль, нравственность, я и не знаю!
— А я знаю! — уверенно заявила Лачи.
Некоторое время обе молчали, не спеша двигая мотыгами. Наконец Лачи нарушила молчание:
— Как ты думаешь, я могу стать киноактрисой?
— Ну-ка выпрямись!
Лачи отбросила мотыгу и встала во весь рост. Диляра окинула ее опытным взглядом:
— О да, из тебя выйдет прекрасная актриса!
Лачи засмеялась:
— Хамида тоже так говорил.
— Какой Хамида?
— Водитель такси.
— Фи, да разве может тебя сделать киноактрисой водитель такси? Вот я из тебя сделаю кинозвезду!
— Правда? А что нужно для этого? — нетерпеливо спросила Лачи.
— Прежде всего стать любовницей режиссера!
Лачи удрученно села под деревом.
— И ты тоже, Диляра! И ты говоришь об этом же. Лучше уж тюрьма, — твердо сказала она и снова взялась за мотыгу.
В это время за Дилярой прибежала Джинан Бай:
— Пойдем скорее в контору. Тебя зовет господин Кали Чаран.
— А в чем дело? — вздрогнула Диляра.
— Какой-то продюсер хочет видеть тебя!
Диляра бросила мотыгу, вымыла руки под водопроводным краном и отправилась в сопровождении Джинан Бай в контору.
* * *
В кабинете Кали Чарана сидели Хаджи Абдул Салам и Мир Чандани. Диляра вошла в комнату и тут же уселась на колени к Мир Чандани. Она взяла из его портсигара сигарету и приготовилась прикурить. Оба щелкнули зажигалками и потянулись к ней. Перед нею было две зажигалки. Диляра посмотрела на обе и склонилась над зажигалкой Мир Чандани. Ее красивые тонкие губы выпускали легкие струйки дыма.
Хаджи, поникнув, погасил зажигалку. Он был влюблен в Диляру, день и ночь думал о ней, готов был потратить на нее хоть двадцать тысяч рупий, но та не соглашается меньше чем на сто тысяч. Но ведь это любовь, а не бизнес, где он мог потратить сто тысяч и выручить миллион. Когда делаешь бизнес, приходится рисковать деньгами, но идти на такие расходы ради любви — это уж слишком. Шла бы речь о пятнадцати-двадцати тысячах, так бог с ним. Он мог бы пожертвовать ими ради Диляры. Но эта негодница хочет сделать бизнес из любви. Как ей втолковать, что любовь — это любовь, а бизнес есть бизнес. К бизнесу надо подходить по-деловому, а любовь — это развлечение, так к ней и нужно подходить. Да бог с ней. Не хочет — не надо, найдется другая. Мало, что ли, женщин на свете?
Мир Чандани, наоборот, был чрезмерно бережлив, и Диляра не вызывала в нем никаких чувств. Он смотрел на нее, как на средство развлечения, как на подругу на несколько минут. Оба любили бридж, хорошие сигары, красивое платье, машины, знали толк в вине. На связь женщины и мужчины Мир Чандани смотрел как на что-то побочное, дополнительное. Женщины ему нравились только потому, что они были источником наслаждения. Как милы их наивные мордочки, затянутые в яркие сари тела и глупые речи. Оказавшись в их гостиной, человек мгновенно из атмосферы черного рынка и спекуляций, из делового мира лжи и мошенничества переносится в мир спокойствия, нежности, красоты. После изнуряющей работы и усталости женщина нужна бизнесмену как таблетка анальгина, обернутая в тонкую, красивую бумагу. Между женщиной и таблеткой от головной боли большой разницы нет. Во всяком случае Мир Чандани считал так. Удивительно то, что Диляра была вполне согласна с ним. Она была вынуждена признать его абсолютную правоту, вспоминая, как ее продавали и покупали, как ею торговали на рынке жизни. Затягиваясь сигаретой, Диляра положила свою изящную ручку на плечо Чандани и невинно улыбнулась.
